Ипостась
Шрифт:
«Дыродел» коротко плюнул огнем, по рукам больно ударило и дернуло вверх. Голова гравера вздрогнула и с треском упала на стоявший перед диваном столик, заливая столешницу быстро набегающей красной лужей.
– Которое уничтожит мир, – добавила девушка, опуская оружие.
Альмас Хамидди родилась в благополучной британской семье, но ей не суждено было стать благопристойной британской дамой. Судьба распорядилась иначе – Альмас Хамидди было суждено исчезнуть, не дожив до восемнадцатого дня рождения. Ее в этом мире заменила Лиса – хитрая ломщица, высококвалифицированный специалист своего
А теперь Кхайе, родившаяся здесь, в Мандалае, расплачивалась за грехи Лисы. В голове снова что-то сжалось, поле зрения сузилось до маленькой пульсирующей точки, к горлу подступила тошнота, с которой уже не было сил бороться. Ее вырвало желчью, которую она выплюнула прямо в расплывающееся пятно крови убитого ею гения.
Бэзил не был знаком с Лисой. Это его и подвело.
Наверное, он подумал, что Кхайе вырвало от отвращения или от осознания только что совершенного убийства. Он, голый, со смешно болтающимся между ног членом, на секунду замер в дверном проеме, разделявшем две комнаты номера. Нескольких упущенных наемником мгновений девушке хватило, чтобы хотя бы частично прийти в себя.
Стрельба никогда не была любимым занятием Лисы. Но она умела стрелять. И убивать ей тоже доводилось – несколько лет она работала на самого крутого бандита Эдинбурга Бойда – двухметрового блондина, которого большинство называло просто Шотландец. Так что от вида крови ее никогда не мутило.
– Ты что... – начал было Бэзил, но ему пришлось заткнуться. Правда, ужас, отчетливо читающийся в глазах наемника, никуда не делся.
– Заткнись и положи руки на затылок, – сказала Кхайе. «Дыродел» со снятым предохранителем уже смотрел точно между глаз мужчины.
Бэзил сделал движение руками, словно собирался прикрыть ими гениталии. Но пуля, выбившая щепу из косяка двери, в проеме которой он так и остался стоять, заставила его передумать.
– Я это уже видела, если помнишь, – без тени улыбки произнесла Кхайе. Голос срывался на хрип, в горле стояла горечь и ощутимо пекло. Но голова стала ясной, как никогда.
– Зачем ты его убила? Что ты наделала?! Ты же не понимаешь...
– Я сказала – заткнись! И понимаю я больше, чем ты.
– Но ведь меня убьют, у меня же задание, я должен...
Вроде бы Бэзил нервничал на самом деле – на игру это не походило.
– Заткнись наконец, – тихо попросила Кхайе. – И слушай. Внимательно слушай. Сейчас ты не спеша – и без фокусов, чтобы я тебя хорошо видела – отойдешь к кровати и наденешь штаны. Мы вместе пойдем к моим друзьям – они смогут помочь и тебе, и мне. Я перепрошью твою «балалайку», и мы вместе уедем отсюда. Тебя не найдут. Конечно, если ты не собираешься сидеть тут в номере и ждать, когда придут ребята с «дыроделами».
А
– Я...
– Потому что, если собираешься, то дождаться их тебе не суждено: я пущу тебе пулю в лоб раньше них.
– Но...
– Хотя мне этого и не хочется делать.
– Ты не станешь.
– Я ломщица, Бэзил. Ты забыл? У ломщика нет друзей, у ломщика нет тех, кто дорог. А если и есть – своя шкура дороже.
А на кой черт ты тогда собираешься перепрошивать его «балалайку»? Ведь поймать две ломаные «балалайки» куда проще, чем одну.
– Штаны у кровати. Медленно, не оборачиваясь, делаешь три шага назад.
Чтобы не беспокоили дурацкие мысли, нужно действовать. Когда мозг занят, рефлексировать некогда.
Правая рука крепко держала «дыродел», который, не смещаясь ни на миллиметр, смотрел точно на Бэзила, резво натягивающего штаны. Хотелось бы верить, что наемник принял правила игры. Левой рукой Кхайе отточенным и привычным движением вынула из затылка мертвого Фэн Чжи Бяо «балалайку». Смотреть вниз ей не было нужды, для Лисы эта манипуляция была столь привычна, что потребовалось не больше пары секунд на то, чтобы маленький пластиковый треугольник перекочевал в карман.
Теперь рюкзак Окоёмова. К счастью, он стоит здесь, у дивана. Кхайе знала, что внутри. Нужно вытащить два ножа и набор каких-то острых спиц – скорее всего, метательное оружие. Все, теперь он может взять вещи. Девушка ногой пнула рюкзак в сторону мужчины.
– Ты готов?
Бэзил кивнул.
– Тогда бери свой рюкзак и пошли. Пропускать вперед даму необязательно.
Мужчина, недовольно поджав губы, забросил весьма увесистый мешок на плечо.
И в этот момент перед глазами Кхайе появилась пиктограмма, сообщающая о том, что ее «балалайка» подключена к сети. Редкий, почти небывалый для Мьянмы момент.
Глава 45
Темные, сине-свинцовые тучи как-то нехотя и злобно клубились совсем невысоко над землей. Прошедший ночью ливень смыл пыль, накопившуюся за несколько сухих дней. На западе время от времени сверкали молнии, присылающие сюда тихие рокочущие раскаты далекого грома.
В общем, погода полностью соответствовала настроению, которое было еще мрачней сгущавшихся над головой туч. Сказать прямо – настроения не было никакого.
Ли Ханьфанг, уставший и измотанный дорогой, стоял перед пагодой Махамуни. Дао привело сюда майора, сейчас пребывающего в ипостаси монаха.
Внутри пагоды, все такой же величественный и огромный, восседал погребенный в золоте Будда Махамуни. Три монаха, как обычно, притирали к его бедру и колену листочки сусального золота, пожертвованные простыми людьми. Времена настали тяжелые, поэтому монахи не спешили, совершая медленные тщательные движения и созерцая после каждого результаты работы, – видимо, в запасе у хранителей пагоды оставалось слишком мало золота.
Ли Ханьфанг тоже принес один золотой лист, который лежал в холщовой сумке, перекинутой через плечо. Майор обязательно принесет дар Будде, но сначала нужно найти другого монаха.