Иркутск – Москва
Шрифт:
Давайте же вместе похохочем, Всеволод Федорович: ведь самое время мне объясняться в любви малайцу «Джекки». Если бы он еще умудрился «копенгагировать» все нами понастроенное так, чтобы никто из моих парней не погиб, а немцы разъярились всерьез, перестав скаредничать на новое морское строительство, ему вообще надо было бы при жизни памятник ставить. Думаю, окажись на месте Бюлова с Гольштейном ушлые лондонские политиканы, они бы провернули такую провокацию на «раз-два»…
Правда, Всеволод скорее всего ошибается в том, что британцы создали свой революционный корабль конкретно против нас, немцев. У них перед глазами в Кильской бухте лишь «Виттельсбахи» и «Брауншвейги». Всем скопом они для десятки кораблей
Что с того, что лондонские небожители считают янки союзниками? Их Адмиралтейство в своих резонах обязано считать любые варианты. По мощи бортового залпа «Джорджия» и «Коннектикут» смотрятся получше, чем британские «Эдуарды». А ведь год назад североамериканцы на полном серьезе намеревались спроектировать серию линкоров с двенадцатью двенадцатидюймовками! Рузвельт даже поинтересовался мнением Экселенца на сей счет… Естественно, мы отозвались об этом прожекте, как об ничем не оправданной гигантомании.
Получив такие известия, я искренне посчитал, что американцы подкинули нашему морскому агенту фальшивку. Ведь при сохранении прочих параметров «Коннектикута», его супер-версия должна была получиться под двадцать две тысячи тонн, с соответствующим ростом размерений и цены. И не факт еще, что даже с четырьмя машинами и котлами Никлосса янки разогнали бы корабль до восемнадцати узлов. И это при наличии запрета Конгресса строить линкоры свыше шестнадцати килотонн, за что хвала Дьюи и Мэхену. Правда, если Всеволод не ошибся, и американцы поскромничают, урезав число стволов главного калибра на треть, за счет схемы размещения башен в диаметральной плоскости сохранив те же восемь орудий в бортовом залпе, знает ли об этом Фишер с его бандой?..
Увы, нам со всем тем, что мы имеем на рейдах Киля и Вильгельмсхафена в данный момент, не легче. И отвечать кому-то придется. И возможно, это случится очень скоро, судя по регулярным статейкам некоего господина Зеештерна. Жаль, не выяснил пока точно, какой мерзавец прячется под этим псевдонимом… Опять же, как пошутил Руднев? Слишком поздно, дорогая, ехать на воды, если почки отвалились? Да, как ни крути, жертвенные костры зачадят: начнется поиск виноватых в фактической импотенции нашего флота, стоившего германской казне, немецкому народу, колоссальных денег. Или виноватого, если выявление единого «козла отпущения» устроит Экселенца и успокоит общественное мнение.
Так и подумаешь, что в настоящую «зону риска» мы вступаем только сейчас. Ведь не исключено, что атака пойдет даже на него самого, тем более, что попытки выставить кайзера чуть-ли не умалишенным уже были. Социалистам громкий скандал будет только на руку, и наш душка Бюлов, как пить дать, слетит с тепленького кресла. Дальше все очевидно: новый канцлер, парламентская комиссия и… даже просто позорная отставка покажется мне манной Небесной. При подобных раскладах и до крепости недалеко.
Ну? И как будем ноги уносить, если волну негатива остановить не удастся? Полагаю, когда подойдет к точке кипения, придется кем-то из моих друзей жертвовать в превентивном, так сказать, порядке… Но кем? Геринген? Пригер? Рудольф? Не отправишь же в отставку принца Генриха, хотя он всегда и везде подзуживал, что мы не должны строить линейных судов формально равных по силе британским? Боже праведный, как же не хочется быть циничной сволочью… Бюркнер справится с задачами главного конструктора? Полагаю, да. На кого менять первых двоих, если потребуются еще головы? Как приговаривает наш славный Бернгард, когда дела идут паршиво: Aequam memento rebus in arduis servare mentem?..
А куда уже паршивее?.. Хотя есть одна здравая мысль на
Но, все-таки… Почему? Почему он выбрал меня? Разложенный пасьянс, объясняет лишь причину того, почему он рискнул открыться. Но не объясняет необходимости такой спешки с этим. На его месте я вряд ли отважился бы на подобный риск буквально при первой встрече с незнакомым человеком. Но Всеволод — кто угодно, только не увлекающийся, азартный идиот. Раз так, значит существует крайне веская причина, объясняющая его столь рискованную поспешность. В чем она? Единственное логичное объяснение, приходящее на ум: Руднев, или тот, те, кто стоят за ним, не просто рассматривают Германию в качестве своего союзника. Они еще и отчаянно желают уберечь нас, меня, наш германский флот от потери времени и качества при постройке первых линкоров нового типа. От ошибок, от неэффективных затрат.
Над тем, что такое кораблестроительная гонка «с чистого листа» мне размышлять не надо. С этим все ясно. Но, пожалуй, такая причина единственно способна объяснить и их выбор моей персоны, реально способной оценить эти подсказки и оперативно повлиять на развитие ситуации, и их сумасшедшую торопливость. Только в этом случае придется согласиться и с тем, что имеющаяся у русских информация о будущем столь же точна, как математическая формула, а не туманна или двусмысленна, как предсказания дервиша или оракула. Что пугает тем больше, поскольку пока-что вся ответственность перед страной и народом за право использования этих знаний целиком и полностью ложится на мои плечи. Но способен ли я справиться с этим?
* * *
— Вот что я тебе скажу, Всеволод Федорович… Ик… Вылазь, давай. Не скромничай. Разговор к тебе у меня серьезный будет, — Петрович задумчиво рассматривал почти опустевшую бутылку «Шустова», — Гюльчата-ай… открой личико…
— А смысл? Вам ведь, молодой человек, все одно наплевать на мое мнение. Не говоря уже о тех душевных муках, которые Вы, и как личность, и как продуктец омерзительных, богопротивных опытов людей, недостойных зваться ни медиками, ни учеными, меня заставляете терпеть… И при чем тут какая-то восточная женщина?
— Угу… Да, не при чем. Так, к слову пришлось… Ну, здравствуй, дорогой. Извини, если что вдруг грубо и не по манерному будет… Но ты, вроде как, и не во хмелю вовсе?
— Заметили, наконец? Не прошло и два года-с?
— Так. Стрелки не переводи. И чтобы все точки над буковкой «И» расставить, раз уж ты у нас весь вечно трезвый и такой эмоциональный, выслушай спокойно, что я тебе сейчас скажу. А дальше — как сам решишь, так и будет.
— Я весь внимание, милостивый государь.
— Да, хватит мне выкать уже, Всеволод Федорович. Я, понятное дело, тебе неприятен, но с тобой в одной лодке по гроб жизни не по своей воле оказался. А эти… экспериментаторы хреновы, вообще считали, что ты уцелеешь не как личность, а как набор рефлексов и память, без эмоций и прочих охов-ахов. Как наработанные функции или набор данных на харде. Понимаешь, о чем это я?