Ирония Джокера
Шрифт:
— Адольфо, а ты любишь Джемму?
— Больше жизни люблю. Она все для меня. Но я брат, хоть и троюродный. Моя любовь со мной и умрет. Джемма примет любовь Андрэа. Тем более, их мамы этого хотели и амулеты у них совместимые.
— Не примет. Она тебя любит, Адольфо. А Джемма такими словами не разбрасывается. А то, что хотели мамы, это не обязывает людей идти вопреки своим чувствам, амулет — это просто предмет. Пойди лучше посмотри, справилась наша девочка с ребенком или помощь нужна.
— Не пойду. Она справится с любым вопросом.
— Ну, как знаешь, — Анджело с хитрой усмешкой в глазах встал, чтобы уйти, —
За полночь все разошлись по своим комнатам, Энтони спал с Джеммой, а Адольфо не мог уснуть. Он вышел из своей комнаты и пошел к Джемме. Стучать не стал, тихо приоткрыл дверь и увидел, что его малышка спит, лежа на спине, а на ее груди в позе морской звезды спит ребенок. Когда мужчина подошел ближе, то увидел, что Энтони во сне улыбается и держится ручкой за амулет на цепочке Джеммы.
— Неужели, малыш, ты соединишь Джемму и Андрэа? — подумал Адольфо, аккуратно снял ребенка с девушки, понимая, что ей тяжело дышать, переложил его на середину кровати, укрыл одеялом, а сам сел рядом с Джеммой, нежно погладив ее по голове, она улыбнулась во сне и повернулась на бок. И Адольфо не удержался, лег рядом, прижал ее к своей груди спиной. Джемма согрелась, расслабилась.
— Адольфо, ты такой теплый. Ребенок рядом?
— Спи, малышка, рядом, — он поцеловал ее голову, а в этот момент Энтони сквозь сон позвал маму, она его погладила, и ребенок подполз снова ближе и обнял девушку спереди. Вот так Джемма оказалась в объятиях двух мужчин. И все трое уснули спокойным, глубоким сном.
Рано утром Анджело, думая, что он единственный любопытный в семье, тихо подошел к комнате внучки и приоткрыл дверь. Лучше этой картину трудно было представить. Джемма так и спала в окружении мужчин, которые ее обнимали со всех сторон. Причем маленький уткнулся ей в шею, а старший обнимал и ее, и ребенка. Его умиление разделил и Дон, чья голова нависла в этот момент над головой отца.
— В нашей семье любопытных двое, — усмехнулся в душе Анджело.
Адольфо проснулся первым, а за ним и Энтони, который внимательно на него посмотрел, а потом потянул к нему руки. В течение минут тридцати эти двое старались очень тихо все делать: начиная с водных процедур, заканчивая одеванием, что у обоих плохо получалось. Адольфо никогда не занимался такими маленькими детьми, даже не держал их на руках. Но они справились и не стали будить Джемму, спустились вниз.
— Джемма спит? — Анджело вышел им навстречу, а Энтони заулыбался и произнес: «мама ааа» и покачал головой.
— Да. Пусть отдыхает.
Минут через 20 спустилась Джемма с улыбкой на лице, при виде которой малыш сорвался с места и подбежал обниматься.
— Доброе утро, птенчик, — она его поцеловала и взяла на руки, подходя к Анджело и Адольфо.
— Спасибо, Адольфо, что посмотрел за ним. Еле проснулась. Пойдем, малыш, тебя пора кормить, — она с ребенком на руках пошла в сторону кухни, где повар сообщил, что Адольфо уже распорядился приготовить завтрак маленькому гостю.
— Вы очень любезны, спасибо, — поблагодарила повара, и они с Энтони направились в сторону зала, куда уже вошли Антонио Марино и Филиппо Манчини.
С учетом того, что Антонио со своими людьми и внуком собрались уезжать только вечером следующего дня,
— Так маленькая Джемма слушала игру Эбигейл, — глядя на эту картину, подумал Филиппо.
А вот Адольфо был удручен мыслью о том, что у них никогда с Джеммой не будет детей из-за родственных связей. И он не имеет права лишать ее счастья материнства.
Вторую ночь Энтони не хотел спать ни в каком другом месте, только с мамой. Антонио чувствовал себя неловко, но Джемме удалось его успокоить и убедить, что ей это только в радость.
Девушка лежала рядом с Энтони, гладила его по голове и напевала колыбельную на итальянском языке. Ребенок слушал, иногда гладил ее по щеке. И уже вторые сутки сердце девочки было ни на месте. Она все это время избегала этого малыша в надежде, что он ее забудет и перестанет называть мамой. Но судьба бац, и приготовила сюрприз — двое суток она именно в роли мамы Энтони — сына человека, отвергнутого ею.
Когда семья Марино уехала вместе с Энтони, который не капризничал, на прощанье смешно целовал маму, видимо уже усвоив, что она не всегда рядом, Джемма, не говоря никому ни слова, несмотря на поздний час, ушла в тир, где упражнялась в стрельбе до тех пор, пока не устала. А когда вернулась, приняла ванну, закрыла комнату изнутри и легла с наушниками в кровать.
Все знали и видели, что ей тяжело, нужно время. Любимые мужчины переживали, но свою малышку не трогали. Единственное, Филиппо очень боялся, что дочь замкнется, будет считать, что они от нее умышленно скрывали, кто такой Харрисон.
Утром Джемма ушла на пробежку и тренировку в спортзале, от завтрака отказалась, что напрягло членов семьи. Ведь никому не известно, что у нее сейчас в голове, а темперамент и резкость у девушки, как и у Дона, если она рубит, то одним ударом. Через два дня она улетает в Америку, причем снова одна и обычным рейсом. И что-то подсказывало им, что девочка покинет Америку, но вот вернется ли в Италию, под большим вопросом.
Джемма уже три часа играет на виолончели в своей комнате за закрытыми дверями.
— Поговори с ней, Филиппо. Разговор неизбежен, — Анджело лучше всех понимал, что происходит в душе внучки, — Но она должна сделать свой выбор. Ситуация с ребенком станет тестовой, вот увидишь. Это как проверка их с Адольфо чувств, — на его слова Дон в знак согласия кивнул головой.
И только они поговорили, и еще не успел выйти Анджело, в дверь кабинета Дона постучала Джемма.
— Мне надо с вами поговорить. Анджело, не уходи, пожалуйста.
Они расселись в кабинете и минуту молчали.