Ирония фарта (сборник)
Шрифт:
Только сейчас Натали ощутила, насколько сильный испытывает голод, да и от волнения во рту пересохло, было трудно говорить именно из-за этого. Держа в руках паспорта и билет, и расставшись почти с восемью сотнями долларов, она почти бегом отправилась в кафе. Два гамбургера и большой кофе, – Натали буквально отчеканила это по-английски, и уже через минуту, давясь, уплетала, сидя за столиком, не особо обожаемые ею гамбургеры.
4
Время до отлета Натали провела в зале ожидания, забившись в самый дальний его угол. Ей все время казалось, что дядя
Я представляла, что я буду делать, если сюда заявится дядя. Поняла, что сразу пойду в полицию. Тогда он не посмеет ничего сказать. Правда и я никуда не улечу. Так что, когда оставались самые последние часы до рейса, я сидела в страхе. Даже плеер слушать не могла. Пару раз мне показалось, что кто-то похожий на него промелькнул сначала в очереди, потом совсем рядом, в зале. Я надвигала на голову капюшон. Хотя, сейчас я понимаю, что это были мои страхи. Наверняка в тот момент дядя Рудольф еще даже не приехал домой.
За час до того, как объявили посадку, Натали небольшими перебежками, словно украдкой, вновь дошла до кафе. Два гамбургера и большой кофе. На этот раз ей показалось, что она, наконец, сумела найти во вкусе гамбургеров что-то особенное. Как и во вкусе кофе, который она никогда еще не пила столько.
Разглядывая себя перед широким зеркалом в туалете аэропорта, Натали с ужасом поняла, что ее синяки приобрели какой-то особенно яркий цвет. Нет, они не были огромны, уже почти не болели. Но сомнений в их происхождении не было никаких. Темнокожая девушка возраста Натали стояла рядом и тоже рассматривала себя в зеркало, затем взглянула на Натали и тотчас отвернулась.
– Понимаю, я все понимаю, – думала про себя Натали. – А что делать? Вот и бегу отсюда, как последняя трусиха вместо того, чтобы дать отпор или даже отомстить.
Впрочем, Натали никогда и никому не мстила. Это качество досталось ей от родителей, а все, чему учили ее родители, для Натали сейчас было на вес золота. Да, она не была мстительной, но она была упорной, даже упертой и крайне принципиальной девушкой. Кто знает, смог бы ей в этот момент помешать дядя Рудольф, пусть и обнаруживший ее в аэропорту?
Зарегистрировавшись на рейс, Натали нервно оглядывалась по сторонами. Она немного успокоилась, когда уже сидела в самолете и, приоткрыв папку, смотрела на маленькую фотографию родителей с ней и братом. Она быстро ее закрыла и убрала в рюкзак, когда услышала, что вокруг многие говорят по-русски.
– Вдруг еще узнает меня кто-нибудь, – подумала Натали.
Самолет слегка закачался, проехал по полосе, набрал скорость и оторвался от земли. Место Натали оказалось у прохода, но даже будь она в этот момент у иллюминатора, она бы не стала смотреть назад. Так делают люди, которые оставляют там, на земле что-то родное, что-то действительно трогающее душу и заставляющее как можно скорее вернуться назад. Но это был не тот случай. Скорее даже все обстояло с точностью до наоборот. «Гудбай, Америка, где не был никогда», – Натали хотелось стереть из памяти те часы, дни, недели и месяцы,
Ничего сверхъестественного не было в том, что Натали, как любому современному подростку, всегда хотелось побывать в Америке, увидеть, услышать, попробовать, может, пожить какое-то время, как делают те, кто работает, учится и путешествует. Но за все время пребывания за океаном с Натали не случилось ничего того, о чем обычно грезят, представляя себя в Америке. Ничего. Казалось, что она побывала не в Соединенных Штатах, а в какой-то странной стране, которая приютила дядю Рудольфа и его жену из жалости к другим странам, где подобные типы могли портить жизнь остальным добропорядочным гражданам. Натали ни разу не видела, чтобы дядя и тетя общались с кем-то, вызывающим доверие. Обычно это были до нелепости роскошно одетые выходцы из России с пропитыми и отекшими лицами, какие-то латиноамериканцы с бегающими глазами и прочая малоприятная публика.
– Жалеть мне не о чем, – решила Натали, опустила кресло и попробовала немного вздремнуть. Через четыре часа она должна была уже оказаться в Петербурге.
Ситуация была сложная, но Натали после всего, что с ней случилась, любая проблема казалось пустяком, на преодоление которого требовалось либо время, либо немного усилий, либо то и другое. Это ее качество проявилось сейчас в полной мере, хотя в детстве бывало так, что Натали пыталась останавливаться перед многими преградами, но родители всегда старались, чтобы она научилась действовать несмотря ни на что. Возвращаясь домой, закрыв глаза и мучительно пытаясь успокоиться, Натали почему-то вспомнила, как мама учила ее играть на пианино.
– Вот, посмотри, и раз-два, раз-два, – мама стояла за спиной Натали, сидевшей на высоком табурете.
– Мам, ну не получается у меня так, – Натали готова была расплакаться.
– Успокойся и попробуй снова.
– Я уже пробовала, мама, много раз пробовала.
– И что?
– И никак, – вздыхала Натали.
– Но ты же видела, как другие играют на пианино двумя руками, – улыбалась Анастасия. – Значит и у тебя получится.
– Не получится, я сразу сбиваюсь, а если играть одной рукой, то все получается.
– Ты думаешь, что все должно получиться сразу, – Анастасия придвинула стул и села рядом. – Но так не бывает.
– Бывает, ведь остальное-то получается!
– Остальное, но не все, – спокойно говорила Анастасия. – Если понимать, что именно не получается, то легко можно преодолеть абсолютно все.
– А я научусь это понимать?
– Конечно, попытайся сейчас все повторить, только очень медленно.
Натали начала играть одной рукой, затем двумя, затем сбилась, начала снова и тут же сбилась.
– Вот видишь, – грустно сказала она.
– Вижу!
– Что ты видишь?
– Вижу то, что ты слишком спешишь.
– Нет, мама, ты же слышала, я играла очень медленно, – отвечала Натали.
– Это тебе так кажется. А ты попробуй еще медленнее, совсем медленно, делая паузу после каждой ноты. И начинай сразу двумя руками. Ну?
Натали положила руки на клавиши, брала ноту, останавливалась и смотрела на маму.
– Дальше, дальше, не надо меня разглядывать, – смеялась Анастасия.