Ирония судьбы, или С легким паром
Шрифт:
Н а д я. Вы помните телефон?
Л у к а ш и н. Анна четыре, пять ноль, семь восемь…
Н а д я. Позвоните.
Л у к а ш и н. Большое спасибо.
Надя молчит.
Так я, значит, пошел…
Н а д я. С Новым годом!
Л у к а ш и н. Большое спасибо! (Спохватился.) Вас тоже! (Не знает, как потянуть еще, и двигается к выходу.)
Н а д я (видя, что он сейчас уйдет). Что вы делаете?
Л у к а ш и н. Ухожу!
Н а д я (с отчаянной
Л у к а ш и н. Ищу, но не нашел!
Н а д я. А я… я не могу найти предлог, чтобы задержать вас…
Л у к а ш и н. Тогда я сниму пальто и задержусь!
Надя и Лукашин входят в комнату. Оба испытывают неловкость, не знают, что делать, о чем говорить, как держаться. Оба не смеют взглянуть друг на друга. Надя садится в одном углу комнаты, Лукашин присаживается на краешек стула в противоположном углу. Оба продолжают молчать. Пауза становится невыносимо долгой.
Л у к а ш и н. Спойте что-нибудь!
Н а д я. Потому что пауза слишком затянулась?
Л у к а ш и н. Может быть, поэтому.
Н а д я. Но вам же не нравится, как я пою. Самодеятельность.
Л у к а ш и н. Я врал… Я вообще врун. (Протягивает Наде гитару.)
Надя берет гитару, но петь явно не собирается.
(С отчаянной решимостью.) У вас очень хорошая фотография! (Показывает на портрет Нади, который стоит за стеклом в книжном шкафу, рядом с фотографией Ипполита.)
Н а д я. Обычно на фотографиях я получаюсь скверно, но эта мне тоже нравится, хотя ей уже десять лет…
Л у к а ш и н. Вы нисколько не изменились…
Н а д я. Опять врете?
Л у к а ш и н. Почти нет.
Этот разговор явно случайный. Оба говорят вовсе не о том, о чем им хотелось бы говорить.
Н а д я. А вы где работаете?
Л у к а ш и н. В поликлинике. Принимаю больных. Иногда по тридцать человек в день.
Н а д я. Надоедает?
Л у к а ш и н. Конечно. Но что же делать? Они ведь больные. Их надо лечить.
Пауза.
Н а д я (вдруг). Ладно. Уж так и быть. Спою вам. Хотя вы этого и не заслуживаете. (Негромко поет.)
Мне нравится, что вы больны не мной.Мне нравится, что я больна не вами,Что никогда тяжелый шар земнойНе уплывет под нашими ногами.Мне нравится, что можно быть смешной,Распущенной — и не играть словами,И не краснеть удушливой волной,Слегка соприкоснувшись головами.Спасибо вам и сердцем и рукойЗа то, что вы меня — не зная сами! —Так любите: за мой ночной покой,За редкость встреч закатными часами,За наши не гулянья под луной,За солнце не у нас над головами;За то, что вы больны —2
Стихи М. Цветаевой.
Л у к а ш и н (неожиданно). Надя, у меня к вам просьба… Может быть, дерзкая…
Н а д я. Какая?
Л у к а ш и н. Вы не обидитесь?
Н а д я. Постараюсь…
Л у к а ш и н. И не прогоните?
Н а д я. Если я до сих пор этого не сделала…
Л у к а ш и н. Надя, можно я выну из шкафа фотографию Ипполита и порву ее?
Н а д я. Нет, нельзя…
Л у к а ш и н (подавленно). Неужели вы огорчены, что Ипполит ушел?
Н а д я. Зачем вам это?
Л у к а ш и н (грустно). Нужно.
Н а д я. Огорчена.
Л у к а ш и н. Вы в этом уверены?
Надя молчит.
Сколько вам, тридцать?
Н а д я. Тридцать два.
Л у к а ш и н. Уже тридцать два… (Задумчиво.) А семьи все нет. Ну, не складывалось. Бывает. Не повезло. И вдруг появляется Ипполит, положительный, серьезный… хороший… С ним спокойно, надежно… За ним как за каменной стеной. Он ведь, наверно, выгодный жених. Машина, квартира, подруги советуют — смотри не упусти…
Н а д я. А вы, оказывается, жестокий!
Л у к а ш и н. Хирург. Мне часто приходится делать людям больно, чтобы потом они чувствовали себя хорошо.
Н а д я. А вы жалеете своих больных?
Л у к а ш и н. Очень.
Н а д я. Я себя тоже часто жалею. Вот приду домой вечером, сяду в кресло, закурю и начинаю себя жалеть. И так я себя жалею…
Л у к а ш и н. И вы ни разу не были замужем?
Н а д я. Была. Наполовину.
Л у к а ш и н. То есть как? На какую половину?
Н а д я. А так… Встречались два раза в неделю… в течение десяти лет. С той поры я не люблю суббот и воскресений. И праздников тоже. На праздники я всегда оставалась одна.
Л у к а ш и н. Он был женат?
Н а д я. Он и сейчас женат.
Л у к а ш и н (с видимым усилием). И вы его до сих пор любите?
Н а д я (твердо). Нет. (Уловила пристальный взгляд Лукашина, улыбнулась.) Давайте пить кофе.
Л у к а ш и н (пришел в хорошее расположение духа). А я у женщин никогда не пользовался успехом, еще со школьной скамьи. Была у нас в классе девочка — Ира, ничего особенного… но что-то в ней было… Я в нее еще в восьмом классе… как тогда говорили… втюрился. А она не обращала на меня ну никакого внимания. Потом, уже после школы, она вышла за Павла…
Н а д я. С которым вы пошли в баню и вместо которого улетели в Ленинград?
Л у к а ш и н. За него, родимого… Меня, конечно, пригласили на свадьбу. Я встал за столом и сказал тост: «Я желаю тебе, Ира, поскорее уйти от Павла ко мне. Я тебя буду ждать!» Со свадьбы меня, конечно, вытурили. Был большой скандал!
Н а д я. А теперь вы с Павлом близкие друзья?
Л у к а ш и н. Почему теперь? Всю жизнь. Он же не виноват, что она его выбрала. Именно к ней он должен был прилететь в Ленинград встречать Новый год. Она здесь в командировке.