ИС-3. Боевое крещение
Шрифт:
Больше немцы в этот день не совались, наблюдатели заметили вдали несколько мотоциклистов, но те к переправе соваться не стали, покрутились вдали и убрались назад. После ужина, а на станции его бойцы хорошо разжились тушенкой из вагонов, ни кто им в этом не мешал, Третьяк дал им час на отдых и приказал прокопать ходы сообщения от окопов в тыл. Кроме того, с десяток бойцов отправились в недалекую рощу рубить деревья. Через дорогу прокопали проход, соединив обе линии траншей с её сторон, а сверху перекрыли этот проход бревнами и снова насыпали земли. Наконец скомандовав отбой, капитан оставил в окопах только дежурных, а всех остальных отвел к роще, которая росла метрах в двухстах от позиции. Немецкие привычки Третьяк уже усвоил и не сомневался в том, что утром немцы, которые сегодня вечером получили достойный отпор и полностью потеряли свой передовой дозор, прежде чем снова двигаться вперед перепахают его позицию авиацией и артиллерией. Нести лишни потери он не хотел, день будет долгим и не известно какие силы немцы против него бросят.
Позавтракать удалось без проблем, продуктов пока хватало, а затем бойцы разлеглись или уселись на опушке рощи. Долго это безделье не продлилось, появились немецкие лапотники и принялись утюжить позиции. Дозорные попрятались по специально отрытым щелям с перекрытием. Не получив отпора, немецкие летчики резвились во всю, они даже временами открывали огонь из своих пулеметов. Налет продлился минут десять, пока вся девятка не отбомбилась. К слову сказать, бомбили они хорошо, во многих местах окопы оказались
Только бойцы успели поправить свои окопы, как появились гости. Посылать вперед разведку немцы не стали, они сразу пустили около трех десятков танков и с полсотни бронетранспортеров. Третьяк мрачно разглядывал всю эту силу в бинокль. Сейчас за него была сама позиция, немцы могли пройти только в одном месте, по мосту. Сама речка мелкая, воробью по колено, обычно она более широкая и глубокая, но засуха, погода жаркая, а дождей почти нет. Даже если взорвать мост, то переправу наладят за несколько часов, да и пехота может этот ручей свободно перейти, ей он максимум по грудь будет, это техника застрянет. Немцы шли колонной, не будь тут речки с мостом, то непременно развернулись бы цепью, а так всё равно надо двигаться к мосту. Подпустив противника на полкилометра, Третьяк скомандовал артиллеристам огонь, танк он пока держал в резерве и не хотел раскрывать его раньше времени. Высокая скорострельность орудия, 15 выстрелов в минуту, позволило сразу взять высокий темп, а ночью ещё подвезли два грузовика снарядов. Это Третьяк вечером отправил на одном из трофейных мотоциклов бойца с донесением к Гладченко. Теперь экономить снаряды было не надо, вот артиллеристы и отводили душу, стреляя с максимальной скорострельностью. Глядя на многочисленные попадания, можно было подумать, что работают две батареи. Вот с результативностью было похуже, всё же 500 метров это максимальная дистанция для пробития для сорокопятки, а к этому полукилометру надо было еще добавить 200 – 300 метров, орудия то стояли позади окопов метрах в ста позади, да расстояние от самой дороги. Даже попадания в борта были малоэффективны из-за большого угла наклона, снаряды просто рикошетировали в большинстве случаев. Удачными были только попадания по гусеницам и каткам немецких танков. Впрочем, это быстро исправлялось, так как немцы не останавливаясь, двигались дальше и расстояние уменьшалось прямо на глазах. Отличная маскировка мешала немецким танкистам правильно прицелится, а саму позицию с утра обильно полили водой, потому она не демаскировалась пылью от выстрелов. Четыре танка встали с перебитыми гусеницами, а остальные рванули вперёд, за ними пылили бронетранспортеры. По мере приближения эффективность сорокопяток увеличивалась и вот уже загорелись первые танки.
Немцы тоже стали нащупывать наши орудия, всё же вспышку от выстрела не скроешь, хотя сверху и натянута масксеть, а перед орудием высажен низкий кустарник. К моменту, когда первые танки достигли моста, треть из них или стояла с перебитыми гусеницами или горела. Немцы понимали, что их шанс, это проскочить мост и выехать на позиции оборонявшихся, после чего просто раскатать их своими гусеницами. Мост рванули, когда на наш берег проскочило четыре танка, это были тройки, пятая как раз проезжала через мост, когда он взлетел на воздух. Танк просто сбросило в речку с моста и он остался в ней лежать гусеницами кверху. Пару минут они еще крутились, пока не заглох двигатель. Пришлось включится в бой и Т-28, совместным залпом они уничтожили прорвавшиеся танки, а оставшиеся на том берегу принялись нащупывать сорокопятки. Дистанция стала для них считай минимальная, хотя и не кинжальная. Пехота высыпала из бронетранспортеров и попыталась переправится через речку, но эта попытка была прервана на корню. Массированным ружейно – пулемётным огнем их прижали к земле и не давали подняться. Немцы с бронетранспортеров открыли пулеметный огонь, поэтому Т-28 пришлось оставить танки только артиллеристам и переключится на бронетранспортеры. Их пулеметы могли серьезно угрожать и противотанкистам, а потому их следовало немедленно подавить. Взрывы 76 миллиметровых снарядов заставили немцев отступить, несколько танков перенесли на него свой огонь, но поскольку Т-28 стоял замаскированным, то его приняли за ещё одно орудие, а потому вели по нему огонь осколочными снарядами. Несколько раз по башне ощутимо приложило осколками, но немецкие 50 миллиметровые снаряды троек были слишком маломощны для её пробития. Когда немцы поняли свою ошибку, взрывами сорвало маскировку танка и стали видны его башни, то большая часть танков уже была подбита или сильно повреждена, а потому немцы стали отступать. Сопротивление сильное, а мост разрушен, теперь только вызвать артиллерию что бы она перепахала Иванов с землёй. Третьяк после отбития атаки отвел своих бойцов в лес и не зря, так как скоро вся позиция скрылась в разрывах. Хорошо, что и танк и уцелевшие три орудия забрали с собой, так как огонь был настолько плотным, что минимум по одному разу попало в каждый капонир. Днем немцы провели ещё одну атаку, но не такую сильную, как утром, а вечером отряд отступил назад к станции.
За этот день через станцию прорвалось семь эшелонов из Минска, так что считай свою задачу подполковник Гладченко перевыполнил. Мы получили наш танк и оба подобранных бронеавтомобиля назад, хотя Гладченко поглядывал на них с нехорошим интересом. Я его прекрасно понимал, он из своих шести БА-10 потерял четыре, а так он смог бы пускай и частично компенсировать свои потери, но и мне эти тарантайки были нужны. Пускай даже пушечный БА-10 не мог сравнится с бардаком, но зато его ВСЕ ЗНАЛИ, движущийся по дороге бронеавтомобиль не вызовет у наших бойцов ни каких вопросов, а бардак? Совершенно незнакомая бронемашина, в масксети и ветках, пальнут в неё сдуру или гранату кинут, и доказывай потом на том свете, что ты не верблюд, и подбили тебя свои ошибочно по незнанию. Тот же бардак, но после БАшки уже совсем другой коленкор, ну и что, что машина незнакома, зато она после всем хорошо известного БА-10 едет, так что товарищ дорогой можно расслабиться, всё в порядке. Водителей на них я кстати нашел, пока мы тут куролесили к нам присоединилось шесть бойцов, один из которых был водителем. На пулеметный бронеавтомобиль пришлось сажать своего, зато из этой шестерки я смог сформировать экипажи к ним. Быстро объяснив бойцам, как пользоваться орудием, наводить, заряжать и стрелять, посадил их в машину. С пулеметным бронеавтомобилем было легче, там всего лишь пулемет, с которым бойцы были хорошо знакомы. Вот так неожиданно я получил экипажи на оба бронеавтомобиля. Гладченко выполнив свою задачу возвращался назад, а нам надо было проехать немного дальше, до станции Жодино. Наш интендант сообщил мне, что на станции находится эшелон с артиллерийскими снарядами, причем всех калибров. Те крохи, которые мы нашли в Смолевичах и в той полуторке были уже почти полностью расстреляны и мне кровь из носу требовались снаряды, если их не будет, то чем воевать, голой сракой? Пускай есть патроны к пулеметам, но к КПВТ нету и выпуск их наладят только в следующем месяце, вернее начнут их серийное производство. А сейчас его найти практически невозможно, так что главное оружие бардака пока в пролете. Вся надежда основательно пополнить боекомплект только в Жодино, так как до ближайшего склада можно и не доехать, он километрах в пятидесяти отсюда и не хватало нам ещё нарваться на немцев по дороге, а кроме того я рассчитывал разжиться на станции транспортом, чем черт не шутит.
Из докладной командира второй роты третьего батальона Н-ского моторизованного полка.
– Моя рота усиленная взводом легких танков
Обер лейтенант Курт Майсель.
Мы проехали километров двадцать, когда впереди послышались звуки боя и паровозный гудок. Бардак тут же оправдывая своё назначение рванул в разведку и минут десять спустя вызвал нас по рации. По его сообщению, рядом с железнодорожной станцией шел бой, ещё один наш бронепоезд вел перестрелку с немецкими танками. К тому моменту, как мы подошли бронепоезд заставил отступить немцев, но тут показалась ещё одна колонна немецких танков. Оставив машины и мостоукладчик под прикрытием БРДМ и обеих найденных бронемашин, в принципе с близкого расстояния БРДМ и БА-10 смогут уничтожить любой немецкий бронетранспортер и даже легкий танк, тройку пожалуй тоже сожгут, если внезапно ударят из засады. Вот только прямого боя с ними им не выдержать, мигом сожгут, всё же броня у них противопульная, а не противоснарядная. Два танка и самоходка выползли на окраину леска и встали используя небольшой холмик, как своеобразный бруствер, защитив таким образом свои гусеницы от возможного огня противника. Распределив по радио между собой цели, мы открыли огонь по подходящей немецкой колоне. До противника было чуть больше двух километров, я и сорокчетвёрка попали первым же выстрелом, а самоходчики чуток смазали, но так пожалуй было даже лучше. От взрыва тяжелого 152 миллиметрового снаряда, который произошел как раз между двумя двойками, оба легких немецких танка перевернуло. Сорокчетверка попала своим бронебойным снарядом в тройку, а мой ИС своим осколочно-фугасным в четвёрку, у которой от этого сдетонировал боезапас и сорвало башню. Пока мы с самоходчиками перезаряжались, сорокчетверка успела сделать ещё два выстрела и подбить ещё одну тройку. Следующим залпом мы уничтожили ещё один танк и повредили два. Это сорокчетверка своими остатками бронебойных снарядов попала немецкой четверке в бок, от чего в ней детонировал боекомплект, а мы с самоходкой промазали, но осколками повредили два ближайших танка. За несколько минут восемь танков противника были уничтожены или повреждены. Это не осталось незамеченным, нас заметили и наши с бронепоезда и немцы. Бронепоезд, начавший было отходить от значительно превосходящих его сил противника, остановился и тоже сосредоточил свой огонь по второй колонне немецких танков. Ему удалось повредить ещё два танка, таким образом, за пять минут боя немцы потеряли треть своих танков. Они после такого жаркого приёма стали пятится назад и половина немецких танков открыла огонь по нам. Довольно меткий кстати сказать огонь, не знаю как у других, а по нам попали не меньше двух раз, просто их пукалки были для меня, как для слона дробина. В этот момент снова появились отогнанные до того бронепоездом танки из первой колонны, пятнадцать штук и мне пришлось перенаправить на них огонь 44-ки, пока сам с самоходкой добивал вторую группу. Первой группе снова не повезло, 44-ка стреляла метко, шрапнель поставленная на удар довольно успешно работала против них. Всё же бронирование на них не противоснарядное и скоро ещё шесть танков остались чадить на поле, а оставшиеся снова драпанули от нас, мы в это время довольно точно гасили остатки второй группы немецких танков, пока они тоже не драпанули, не выдержав нашего убийственного огня. Словом уйти обратно смогли меньше десятка танков, а остальные остались на поле боя, в основном усиленно дымя. Бронепоезд после этого медленно двинулся вперёд, самоходка осталась на месте прикрывать нас, а я с 44-кой двинулся вслед за бронепоездом к железнодорожной станции, которая как позже мы узнали, была станцией Жодино.
Майор Дерюгин, командовавший дивизионом бронепоездов, получил задание в Борисове содействовать танковому батальону по разгрому танков противника в районе станций Жодино – Смолевичи и 1 июля в 15:20 на БЕПО №47 выдвинулся к станции. Следом за ним двинулся и БЕПО №48, не дойдя где то 500 метров до станции Жодино, бронепоезд с майором Дерюгиным встретил противника, группу из 20 немецких танков с которыми он и вступил в бой. После того, как бронепоезд подбил несколько танков, оставшиеся отошли, но тут появилась вторая группа уже из 30 танков. Под подавляющим превосходством противника Дерюгин был вынужден отдать приказ на отход, когда в бой вмешалась третья сила. Если один из танков просто остановился и загорелся, то с другого взрывом крупнокалиберного снаряда сорвало башню, а ещё шедших неподалёку два легких танка перевернуло взрывной волной, когда между ними взорвался тяжелый снаряд. Получив существенную поддержку, он приказал остановиться и снова медленно двинуться вперёд. Продолжая вести бой, бронепоезд стал медленно приближаться к станции. Через свой перископ Дерюгин увидел на опушке три, едва заметных силуэта танков, которые поддержали его своим огнём. Один из них стрелял довольно часто, зато два других видимо были вооружены крупнокалиберными орудиями и не меньше 122 миллиметров. На КВ-2 они не походили впрочем, возможно это были какие-то новые танки. В этот момент отступившая было первая группа немецких танков снова пошла в атаку. Тот из неизвестных танков, что вел частый огонь, перенёс его на эту группу. Стреляли неизвестные довольно метко, да и его бронепоезд тоже вносил в это дело свою лепту и скоро остатки немецких танков отступили. Не спеша бронепоезд двинулся к станции и легко подавил сопротивление немецкого гарнизона, который её занял. Чуть в стороне двигались и два неизвестных танка, которые так хорошо ему помогли, толком их разглядеть не получалось, так как они были обильно завалены маскирующими их ветками. Не смотря на это, Дерюгин видел, что они разительно отличаются от известных ему танков, впрочем, самый маленький из них походил на тридцатьчетвёрку.
На станции оказался немецкий гарнизон, который бронепоезд легко выбил при нашей небольшой помощи, всего пара выстрелов из танковой пушки и несколько очередей из пулемётов. Да, это мы удачно зашли, на станции оказался ещё один наш бронепоезд и отдельный мотоброневагон, правда брошенные, а в одном из пакгаузов несколько десятков наших пленных. Наткнулись мы на них совершенно случайно, когда я увидел стоявшие рядом с этим пакгаузом грузовики. Как здесь оказалось девять, судя по их виду новых грузовиков я не знал, но видимо удача пока на нашей стороне, вот только где мне на них всех водителей взять? Бросить их здесь или на худой конец уничтожить мне жаба не подпишет, удавится, но заставит ломать мозги в неразрешимой задаче, как прихватизировать столь ценное имущество. Взяв свой МАГ 7 наизготовку, он всёже попрактичней светки в ближнем бою будет, я осторожно вылез из танка и стал осматривать эти трёхосные грузовики. Это были или ГАЗ-ААА или ЗИС-6, точнее сказать я не мог, не настолько я в них разбирался и тут услышал стук в стену. Подойдя к находившимся рядом воротам, крикнул: – Кто там?
– Браток, открой, свои мы, в плен попали.
На воротах висел большой амбарный замок, прицелившись в него сбоку я выстрелил, тяжелая пуля вырвала его из дерева двери с мясом. Открыв дверь пакгауза, крикнул: - Выходим по одному и строимся у стены. Из дверей медленно потянулись бойцы, некоторые из них были ранены, но судя по всему не тяжело, так как ни кого не тащили и не поддерживали.
– Значит так! – Начал я свою речь перед ними. – Вы уже раз преступили свою присягу, когда сдались в плен. Разбираться с вами у меня сейчас нету времени, но я могу только дать вам ещё один шанс искупить свою вину. Водители, два шага вперёд!