Исав и Иаков: Судьба развития в России и мире. Том 1
Шрифт:
Ну, так вот. Если бы Ципко основательно ознакомился с биографиями моих предков, то с ним могло бы случиться какое-нибудь психическое несчастье. Поэтому я, заботясь о нем, говорю вкратце. «Дело моих предков» отнюдь не противоречит западной традиции в том виде, в каком ее восхваляет Ципко. Когда мой предок по поручению Ивана Грозного исполнял миссию в Англии и хотел добиться династийной связи между царем Иваном Васильевичем и английским королевским семейством, то вряд ли это было антизападным поступком, не так ли? И вряд ли это можно назвать свидетельством генетической склонности к большевизму (необольшевизму и так далее)?
Значит, Ципко имеет в виду что-то другое.
Что именно? И Ципко ли это нечто имеет в виду? Или
Гипотеза № 1 — за этим что-то стоит.
Гипотеза № 2 — за этим ничего не стоит, кроме специфики нервной организации А.С. Ципко вообще и его антикоммунистических заморочек в частности. При том, что антикоммунистические заморочки Ципко вполне тривиальны: за «красным проектом» должны стоять семьи каких-то инородцев. Желательно еврейских, но на худой конец сойдут и кавказские.
Наиболее высоковероятна гипотеза № 2. Но она абсолютно неинтересна. Интересна же только гипотеза № 1.
В доказательство этой гипотезы я попытаюсь привести ряд утверждений, иллюстрируя тем самым все тот же логоаналитический метод. Особо подчеркну, что не только каждое из этих утверждений свидетельствует в пользу гипотезы № 1, но и система утверждений свидетельствует, опять же, в пользу именно этой маловероятной гипотезы.
Первое утверждение — Ципко САМ, по своей собственной воле, вполне может атаковать меня. Ему это чуть-чуть не с руки. Но он искренне ненавидит «красный проект» и его носителей. Я никогда не скрывал своего обратного отношения к этому проекту. Никаких особых человеческих связей между нами нет. Конечно, ссориться с кем-либо люди, имеющие номенклатурный опыт, не любят. Но сердцу не прикажешь. Короче, в моем случае — 50 на 50. А вот в случае с Третьяковым, которого Ципко атаковал как ревнителя «красного проекта», — все иначе. Третьяков не ревнитель «красного проекта», а консерватор с имперско-ностальгийными обертонами. Ципко — такой же консерватор. А главное, Третьякова и Ципко по жизни связывает очень многое. Такие связи номенклатурщики типа Ципко никогда не рвут без прямой директивы. Значит, уже первого утверждения достаточно для того, чтобы сделать выбор в пользу гипотезы № 1 («за этим что-то стоит»). Те же, кто подвергнет сомнению мой подход и скажет, что всяко бывает, пусть знают, что законы номенклатурного поведения столь же жесткие, сколь и законы Ньютона. И что нет логоаналитики без учета подобных социальных закономерностей. Пусть они знают также, что я уверен на 100 % в своем первом утверждении и имею для этого всяческие основания, не только логоаналитические.
А значит, стоит разбираться в вопросе о Ципко! Если мы хотим хотя бы догадываться, кто за этим стоит, то стоит. А разбираться в этом надо, повторяю, руководствуясь уже нащупанными логоаналитическими принципами. Согласно которым если кто-то сказал что-то несуразное, то это никоим образом нельзя с порога отбрасывать, пожимая плечами. Надо выявлять тип, формат, генезис несуразности. Понимая, что подчас логоаналитика несуразностей может выявить нечто, не выявляемое никакими другими способами.
Второе утверждение — ничего в плане «красного проекта» из моей армянской ветви наскрести невозможно. Разве что «инкриминировать» родство с поэтессой Шушаник Кургинян, которая дружила с художником Мартиросом Сарьяном, сын которого был близким другом моего отца. Но из всей этой гуманитарно-богемной конфигурации «красный маузер» никак не высовывается… Ну, никак!
Третье утверждение — кто-то, маячащий за Ципко (см. первое утверждение), тем не менее хочет нащупать в моей родословной некую конфигурацию, из которой высунется «красный маузер». И даже считает, что он имеет к этому какие-то основания.
Четвертое утверждение —
Пятое утверждение — если за действиями Ципко кто-то маячит (еще раз — см. первое утверждение), то этот «кто-то» страшно не любит «красный проект». И почему-то боится возможности его воскрешения. При этом данный «кто-то» понимает в «красном проекте» побольше, чем Ципко.
Шестое утверждение — не может быть в Российской Федерации сразу много «кто-то», так относящихся к «красному проекту» и располагающих возможностями организовывать серьезные информационные атаки на «красный проект». У Оккама это называется «не умножай сущности». Не будем их умножать и потому констатируем, что достаточно мощная сущность с подобными намерениями в России одна. Она может быть чуть-чуть диффузна, дисперсна. Но она одна. И все крупные информационные атаки на «красный проект» организованы ею.
Седьмое утверждение — самая крупная информационная атака на «красный проект» была организована каналом РТР. В ходе этой атаки (а точнее, атак) наносились точечные удары по всем нетривиальным компонентам «красного проекта». На это были затрачены деньги и усилия. Ничто подобное не может осуществляться в сегодняшней России без прямых или косвенных директив. И в конце концов, РТР — не «Российская газета», где выступал Ципко, и тем более не «Литературная газета». «Российская газета» — мелкий официоз, «Литературная газета» — почти не официоз. РТР — это крупный официоз. Крупный и специфический.
Восьмое утверждение — точки, по которым канал РТР наносил удар (удары), были выбраны неслучайным образом. Неслучайным, но странным. С одной стороны, РТР бил по точкам, действительно связанным с «красным проектом». По личности А.Богданова, его богостроительским идеям к так далее. С другой стороны, к данной теме был подверстан не только Л.Троцкий, чья причастность к красной проектной метафизике крайне сомнительна, но формально возможна. Кроме того, Троцкий позволяет разрабатывать расхожую и очень лакомую «еврейскую тему» (Шифф, Варбург и так далее). Но вот сквозь «богдановщину» (к которой логично приплести Горького и Луначарского, но не приплетают) и троцкизм (никогда не было близости Богданова и Троцкого) вдруг начинает просвечивать нечто знакомое — бритый наголо генерал царской армии. Это Бонч-Бруевич, причем не тот, который с Лениным, а его брат, обеспечивший большевикам на начальном послереволюционном этапе поддержку военной разведки царской армии.
Какое отношение Бонч-Бруевич имеет к «красному проекту», непонятно вообще. Если речь о том, что он перешел на сторону красных, так ведь много кто перешел — генерал Брусилов, «красный граф» Игнатьев… До утра перечислять можно.
Значит, он выделен на каких-то особых основаниях. На каких? Он был близок к Троцкому? Кто из высших военных, перешедших на сторону Красной армии, мог не быть близок к Троцкому, если Троцкий возглавлял Красную армию?
Девятое утверждение — значит, этот Бонч-Бруевич, как лыко в строку, вплетен на иных, особых, параполитических основаниях. Для того, чтобы выявить эти основания, мало Троцкого с Шиффом и Варбургом в придачу. Неявному элитному субъекту нужен другой след. След подлинно элитный. То есть тянущийся в сторону русской аристократии с ее параполитическими завязками.
Десятое утверждение — единственное, что всерьез выделяет данного Бонч-Бруевича из череды царских генералов, перешедших на сторону красных, — это то, что рассматриваемый персонаж был тесно интегрирован в круг дяди царя Николая II Николая Николаевича. Никаких других оснований для его выделения нет.
Одиннадцатое утверждение — узкий круг дяди царя («николаевичи») всегда противостоял как узкому кругу самого Николая II, так и узкому кругу его супруги — Алисы Гессенской.