Исав и Иаков: Судьба развития в России и мире. Том 2
Шрифт:
Кроме того, он мыслящий человек, знающий историю вопроса. Одно дело, если он может быть верующим и одновременно поддерживать Сальвадора Альенде. Или даже Фиделя Кастро. А другое дело, если ему говорят: «Поддерживай Пиночета — или от церкви отлучим! Не проголосуешь за франкистов — к причастию не допустим!» Он ведь и задуматься может, этот самый верующий. И задаться, к примеру, вопросом: «А у кого политический перегиб-то? Кто на деле отменяет трансцендентальный императив, превращая духовную страсть в заложницу неких очень грубых и однозначных политических предпочтений? Что представляют собой эти предпочтения?
Итак, необходимо всего-то несколько констатации для того, чтобы все сдвинулось с мертвой точки.
Констатация № 1 — что все российские экзерсисы с Платоном, Плотином, Августином, хилиазмом etc. нужны для решения вульгарнейшей политической задачи, состоящей в таком переформатировании христианства, при котором все левое, социалистическое, «розовое» и уж тем более «красное» (а ведь и такое как-никак существует) окажется беспощадно ампутировано. А в христианство окажутся допущены только правые и ультраправые в их постсоветском специфическом понимании.
Констатация № 2 — что никому не придет в голову замыслить и уж тем более заявить о чем-то подобном ни в православной Греции, ни в католической Испании. И уж тем более — в Латинской Америке. Такие заходы возможны только в постсоветской России.
Констатация № 3 — нигде более такие заходы невозможны, поскольку сами конфессии ни на что подобное не пойдут. А почему не пойдут? Кто там, у них, делает подобные заходы неосуществимыми? Государственная власть, что ли, ставит на место конфессии, тяготеющие к подобному? Ничуть не бывало! Во-первых, из ценностных соображений. Конфессии понимают, что, ампутировав все левое и социальное, они приведут к необратимой мутации весь институт Церкви.
Во-вторых, не пойдут из соображений прагматических. Конфессии заботятся о пастве. Как-никак, XXI век.
Ну, так что же? В моем Отечестве не работают ни ценностные, ни прагматические соображения, которые работают везде? А почему они здесь не работают? Так мало верующих? Отнюдь! Такая борьба за чистоту православия? В Греции очень искреннее и даже истовое православие. А об ампутациях указанного типа никто и помыслить не может. Так, значит, есть в происходящем нечто экстраординарное? Есть!
Констатация № 4 — эта экстраординарность, будучи признанной, не может быть изъята из контекста всех прочих экстраординарностей — социальной, культурной — без тех четырех «д», о которых я говорил и число которых можно существенно увеличить.
Констатация № 5 — что заходы, призванные приравнять развитие к греху, тоже достаточно экстраординарны. И должны быть рассмотрены в одном ряду с прочими экстраординарностями.
Констатация № 6 — что подобный набор экстраординарностей, как минимум, не исключает наличия в происходящем определенной тенденции, имеющей далеко не частный характер.
Констатация № 7 —
Констатация № 8 — используя политическую параметризацию (и оговаривая сразу же, что к ней дело мы сводить никоим образом не намерены), мы должны признать, что речь, по сути, идет о попытке поставить Русскую Православную Церковь на службу классовым (и только классовым) интересам. Что, мягко говоря, «не есть хорошо».
Констатация № 9 — в связи с особой остротой политического момента, можно было бы закрыть глаза на подобное «не есть хорошо». Вряд ли это может сделать верующий — он сошлется на трансцендентальный императив. Я же, как политический культуролог и гражданин страны, скажу, что (а) это для меня не имеет столь решающего значения, (б) это бывало в истории, и (в) на это можно посмотреть сквозь пальцы в условиях, когда государство на грани исторического небытия. Тогда даже грубо классовая логика может быть позитивна, если она хоть сколь-нибудь государственна.
Констатация № 10 — таким образом, надо не сетовать на тему «институт на службе классовых интересов», хотя, конечно же, это очень прискорбная тема. А понять, что за классовые интересы, как они сопрягаются с общенародными и государственными в данный исторический период.
Иначе говоря — что это за… класс… группа… элита… субъект… диктующие российскому православию трансформацию, при которой оно должно — внимание! — «освободиться»:
— от метафизических позитивов развития;
— от исторической страсти;
— от героичности, подвига, жертвенности;
— от духовного энтузиазма;
— от… от… от… РАДИ ЧЕГО?
Ради того, чтобы окормляемое религией нового формата население никогда и ни при каких обстоятельствах не поддалось снова хилиастическому соблазну и всему, что из него вытекает. А вытекает из него не только большевизм, но и все левое, социалистическое, «теолого-освободительное» и так далее!
Что же это за класс такой или квазикласс (группа, элита)? Может быть, это нормальный инстинкт любого господствующего класса? Особенно же класса, осуществляющего господство в стране, где с его предшественником уже случились столь масштабные неприятности!
Нужен ли этому классу народ, длящий и развивающий свое историческое предназначение?
Ответ очевиден. Если окормлять этот народ должна смыслосистема, освобождающая его от исторической страсти, то… какое историческое предназначение?
Если государство (для вящей точности добавим «великое») — это средство, с помощью которого народ длит и развивает свое историческое предназначение, а смыслоокормляющая система должна с корнем вырвать и страсть по истории, и веру в предназначение (иудейские хилиастическо-мессианские мерзости), то великое государство этому классу тоже не нужно.