Исцеление любовью

Стоун Кэтрин

Они сели у окна, откуда открывался вид на вечерний Лос-Анджелес.

— Как красиво, — пробормотала Аманда.

— Очень.

Патрик помолчал несколько мгновений, потом спросил:

— Кэтлин оставила тебе записку несколько часов назад?

— Да, но я получила ее не сразу. Была занята с очень трудным пациентом.

— Мужчиной или женщиной?

— Мужчиной.

— Надеюсь, сейчас ему лучше?

— Да. Он заснул, и я надеюсь, что теперь пойдет на поправку.

— Ты не уверена?

— Нет. Я уверена, что с ним все будет в порядке.

А с ней?

Аманда помедлила несколько мгновений и решилась.

— Кроме того, была еще и женщина, вызвавшая

у меня куда большее беспокойство. Она сама — врач. Не знаю, правда, по какой специальности. Внешне выглядит вполне нормальной. Но это только кажется. На самом же деле она постоянно балансирует на грани нервного срыва. Когда держит себя в руках, то все вроде бы хорошо. Ей нужно психологически зафиксировать это состояние. Поверить в себя.

— А она не уверена?

— Была уверена. Но все же порой не знает, каким станет ее следующий шаг.

— Расскажи мне о ней поподробнее.

Патрик знал, что пациентка, о которой сейчас заговорила Аманда, не кто иная, как она сама.

— Расскажи.

Аманда кивнула.

— Ее звали Шерри. Сейчас, правда, она носит другое имя. Родилась в Лас-Вегасе. Имя ее матери было Бренди. Улавливаешь? Шерри-Бренди.

— Да.

— Бренди пела и танцевала по разным клубам. В двадцать четыре года родила дочь Шерри. От кого — сама не знала. Естественно, что и для дочери имя отца тоже навсегда осталось тайной. Но Бренди считала Шерри частью себя. И при этом не была готова к материнству. Она смотрела на дочь как на живую игрушку. Куклу, которую можно упрятать под подушку, когда нет настроения играть. Фактически Шерри в очень юном возрасте осталась совсем одна…

— Но любовь, Аманда, материнская любовь! Или ее совсем не было у Бренди?

— Не совсем так. По-своему она любила дочь, но совсем не понимала Шерри. В первую очередь ее страхов.

— Страхов?

— Да, страхов и тревог. А их у Шерри было предостаточно. Первое, что она запомнила в своей жизни, так это боязнь высоты. Их маленькая квартирка находилась на восьмом этаже. Шерри без труда влезала на подоконник. А окна очень часто оставались открытыми. Ты ведь знаешь, чего больше всего боятся люди, страдающие акрофобией? Они боятся не столько самой высоты, сколько собственного желания спрыгнуть. Такое нередко случается даже у совершенно здоровых людей, когда те смотрят вниз. И не потому, что ищут смерти. Просто из подсознательного желания испытать чувство полета. С детьми же подобное случается особенно часто. «А могу ли я летать?» «Неужели я на самом деле могу умереть?» «Что будет, если?..»

Такого рода странные позывы подчас бывают очень сильными, зовущими и одновременно пугающими, особенно для трехлетнего малыша.

— Шерри было только три года? И она так хорошо все помнит?

— Очень хорошо. Тогда же они переехали в другую квартиру. На сей раз она располагалась на десятом этаже и была с балконом. Шерри никогда не говорила матери о своей боязни высоты и о появляющемся порой желании спрыгнуть вниз. Потому что в этом возрасте просто не могла выразить словами свои ощущения. И сказала Бренди, что просто боится упасть.

— А что же мать?

— Хотя Бренди сама высоты не боялась, но все же восприняла слова дочери вполне серьезно. Она сделала на окне замок и тщательно запирала его, когда оставляла Шерри одну. После чего боязнь высоты у девочки прошла. Но появилось другое чувство: страх быть запертой или заключенной в темницу. Особенно это проявлялось по ночам.

— Шерри оставалась ночью одна?

— Танцовщицы из клубов и ресторанов Лас-Вегаса не могли сами выбирать время для выступлений. Денег

тоже зарабатывали немного. И вот, вернувшись однажды поздно ночью домой, Бренди увидела, что дочь спит при включенном электрическом свете. Подобного разбазаривания и без того скудных средств Бренди просто не могла позволить. Нет, она не рассердилась на дочь. Бренди вообще никогда не сердилась. А утром объяснила Шерри их материальное положение и запретила вообще зажигать свет. Та, естественно, послушно согласилась. И стала проводить долгие часы в абсолютно темной комнате, окруженная, как ей представлялось, ужасными чудовищами.

— Таким чудовищем была сама Бренди!

— Нет.

— Нет?

— Бренди была невнимательной, небрежной, но не жестокой. И все же не понимала страхов дочери.

Патрик не мог согласиться с подобным всепрощением Шерри по отношению к матери, но в данном случае речь шла не о Бренди, а о Шерри. То есть о самой Аманде.

— И что же Шерри делала в этой темноте? Наверное, ей было холодно? Возможно, она голодала? О чем тогда думала?

— Шерри вообще ни о чем не думала. Она считала овечек. По-своему, по-детски. И не живых, а воображаемых. Веселых, симпатичных, добрых… Причем каждая из них была уникального, присущего только ей цвета. Собранные вместе, эти овечки составляли, видимо, красочную картину в воображении девочки.

Шерри начинала свой подсчет сразу же, как ложилась спать. И на какой-то цифре засыпала. До настоящего времени она вспоминает самых красивых из тех воображаемых существ. Взрослея, Шерри стала не просто считать, но составлять из овечек математические комбинации и даже выдумывать задачи. Это был какой-то странный талант. Бесполезный. Даже разрушающий…

— Разрушающий? — откликнулся Патрик, предвидевший новые грустные откровения.

— У Бренди были молодые люди. Они приходили и уходили. И гораздо больше интересовались Бренди, чем она ими. Пока не появился Ройс. Этот просто-таки свел ее с ума. Даже в трезвом состоянии он был подлым и мерзким. Себя же называл «профессиональным» игроком. Хотя на самом деле был законченным наркоманом.

Как и большинство завсегдатаев карточных столов, он мечтал создать систему беспроигрышной игры. Когда Ройс не был в казино, то сидел у Бренди и играл сам с собой. А при первой же возможности усаживал за стол и хозяйку дома.

Игрой, в которой Ройс надеялся сорвать весь банк в казино, был «Черный Джек». Как-то раз он усадил за стол Шерри. После раздачи карт оказалось, что все козыри — у Ройса. Но, к своему неописуемому изумлению, он проиграл. Следующий кон также окончился его поражением. И третий… И четвертый…

— Как же так? — ошарашенно спросил Ройс. — Или ты плутовала?

— Она не плутовала, — убежденно заметил Патрик. — Просто Шерри все правильно просчитывала.

— Совершенно верно! Причем не сомневаюсь, что она сделала это машинально. Сработал своего рода рефлекс, видимо, заложенный в девочке с рождения.

В то время ей было уже тринадцать лет. Однажды Ройс как-то особенно внимательно осмотрел Шерри с ног до головы и отпустил несколько сальных комплиментов, чем привел ее в ярость. И будь на месте Ройса еще какой-нибудь мужчина, Бренди туг же выставила бы его за дверь. Но она совершенно потеряла голову от любви к этому мерзавцу. Ройс же предложил ей некий план, с которым она, недолго раздумывая, согласилась. План состоял в том, чтобы одеть Шерри в самый что ни на есть сексапильный наряд, размалевать гримом ее чистое, юное личико и пойти вместе с ней в казино. Ройс почему-то был уверен, что в этом случае выигрыш ему будет обеспечен.