Исцеление Перекрестка
Шрифт:
— Но ведь они в наручниках! — вырвалось у Бидж.
— Ну и что. Открой дорогу им и мне. Крики, сначала далекие, становились ближе. Фрида, дрожа, коснулась руки Политы.
— Не могли бы они держаться за каноэ, чтобы облегчить вес цепей? Или, может быть, удастся остаться на мелководье.
Полита удивленно посмотрела на нее.
— Ты спасла жизнь моему сыну. — Ее голос звучал совсем не как голос Каррона. — Кто ты? Почему ты так заботишься о нас?
Фрида покраснела.
— Просто я… Я подумала… Ну, он казался таким юным и таким милым… — Окончательно
Полита кивнула.
— Я понимаю. Я ведь и сама, — добавила она с намеком на прежнюю шутливость, — лошадница. — Она обратилась к Бидж: — Лучше было бы плыть как можно меньше, Бидж.
Бидж повернулась к реке и сосредоточилась. В этот момент из зарослей появились первые рабовладельцы. За первыми бежала целая толпа, беспорядочно, не соблюдая строя. Диведд резко повернулся к ним, держа меч на изготовку. Кружка занял позицию рядом, перебросив ловилку в левую руку и умело крутя трофейное лассо правой.
— Они безоружны, — быстро сказала Бидж.
Диведд сделал шаг назад и воткнул Танцора в прибрежный песок. Кружка, более искушенный в схватках, только опустил свое оружие.
Рабовладельцы, растерянные и безоружные, заметались на открытом пространстве между кустами и водой. Бидж это до странности напомнило вечеринки в начальных классах школы: в воздухе повисло напряжение, но никто не знает, что делать.
Высоко в воздухе над рабовладельцами кружили молодые грифоны. Роланд приземлился между двумя группами людей, согнул передние лапы, слегка расставив крылья, чтобы не потерять равновесие, и преклонил колени перед Политой.
— Я Роланд, сын того, кого называют просто грифон, и я привел тебе этих пленников, госпожа.
Полита, растерявшись, заговорила с ним, как с ребенком:
— Это очень мило с твоей стороны, Роланд. — Она потянулась было, чтобы погладить его по голове, но вовремя опомнилась. — Ты говоришь об этих людях?
Пленники испуганно метнулись в стороны, и между ними прошествовал грифон, бросая на рабовладельцев грозные взгляды и распушив перья на шее, как львиную гриву.
— Приветствую тебя, Каррон.
— Приветствую тебя, грифон. — Голос Политы звучал сдержанно, и Бидж вспомнила, что, согласно легенде, лошади и взрослые грифоны ненавидят друг друга.
Кружка сказал Роланду со своей обычной интонацией:
— Как приятно тебя видеть: мы уже начали беспокоиться. — Он оглядел остальных молодых грифонов, которые по одному приземлялись вокруг толпы людей. — Так, значит, вы успешно осуществили отвлекающую операцию. Потом вы сбежали?
Последним появился Оливер, ведя того рабовладельца, которого Бидж видела верхом на Полите. Тот озирался, его меч (единственное оружие, которое Бидж видела у противников) болтался у него в руке острием вниз.
— Наоборот, — голос грифона звучал гневно, но со странным удовлетворением, — мы победили. Роланд обернулся к Бидж.
— Я размышлял о том, чему ты раньше учила меня: что нужно все рассказать о своих приемах противнику. Бидж понадобилось мгновение, чтобы вспомнить.
— Но это же было, когда ты боролся
— Верно. Но ведь ясно, что к данному случаю это тоже относилось. И я еще вспомнил твои слова: на Перекрестке все не совсем такое, каким кажется.
— Это же было предостережение.
— Да? Я понял твои слова как совет.
— Как бы то ни было, — вмешался грифон, — как и предложил Роланд, мы приземлились на окраине деревни и пошли сквозь кустарник. К тому же мы воздержались от того, чтобы разговаривать. Первые рабовладельцы, увидевшие нас, — когти грифона рассекли ближайший валун, — сочли молодежь моим выводком, а меня — их матерью. — Он бросил вокруг грозный взгляд. — Если кому-нибудь хочется пошутить на эту тему, то сейчас как раз подходящий момент.
Все вежливо промолчали.
— Так или иначе, — продолжал грифон, — рабовладельцы увидели нас и возжаждали — они-то считали, что получат только могучих тягловых животных. Как Роланд и предполагал, вооруженный отряд попытался поймать нас и обратить в рабство. — Все молодые грифоны распушили перья, и колени у пленников задрожали. — На это теперь можно не обращать внимания, но нельзя простить… Рабовладельцы преследовали нас, мы пешком удирали от них выше по течению реки, а они мчались следом с сетями и веревками. Мы скрылись от них в тот заканчивающийся тупиком каньон, который заприметили раньше. Они прижали нас к стене…
— Ох, Боже. — Бидж представила себе эту картину. — И вы взлетели у них над головами…
— …И в свою очередь, прижали их к стене. Я отобрал у них лассо, молодежь уничтожила их щиты, сети и веревки…
— …После чего они сдались.
— После чего этот рыцарственный племянник мантигоры note 18 стал обращаться к ним на разных языках. Как выяснилось, некоторые из них говорят на ломаном английском, хотя большинство объясняется на варварском диалекте анавалонского — как это случается во многих мирах: анавалонский, греческий, латынь, английский — все это когда-то были языки могучих империй… Ну и эти твари пали на колени и стали умолять оставить их в живых.
Note18
Мантигора — Плиний, ссылаясь на Ктесия, описывает мантигору как зверя, имеющего три ряда зубов, лицо и уши, как у человека, глаза голубые, туловище красного льва и хвост, заканчивающийся шипом, как у скорпиона.
Оливер кивнул в сторону грифона.
— И он, с благородным милосердием, посоветовал нам удовлетворить эту просьбу.
— Вздор! — В присутствии пленных рабовладельцев это слово прозвучало довольно неуместно. — Если бы мы начали резню, половина из них в панике стала бы защищаться, и они задавили бы нас просто числом. После того как мы, вместо того чтобы бежать от них, победили, нам ничего не оставалось, кроме как пощадить имеет значение? — Он опустил глаза и сказал с отвращением, заставившим его голос звучать громче: — Какое мне дело?