Исцеление сердца
Шрифт:
Но некоторые видели в унижении Бренны доказательства могущества Эйка и милости богов к нему.
Он так долго был великим ярлом, а до этого — великим воином. Он водил воинов в бой, а потом готовил налеты, бесчисленное количество налетов, принесших горы золота. В его отряде к защитницам относились с почтением, а богатство его воинов росло вместе с его собственным.
Когда-то Эйк был великим. Но больше нет. Теперь он был просто могущественным. Но даже это могущество зиждилось на насилии.
Проходили дни, пролетали недели, и Вали все не было.
~oOo~
Довольный своей победой над Снорри и Оком Бога, и своим пророком, обещавшим ему долгое и светлое будущее, Эйк снова отправил налетчиков в поход: Колдера, Эйвинда и Ульва.
Ярл оставил при себе Леифа, сказав, что ему нужен мудрый советник под рукой. Это было наказание, Леиф знал; и Эйк знал, что Леиф знал. Все знали.
Но Леиф был рад. Он не представлял себе, как оставит Гетланд и Бренну, да даже если бы и оставил, не думал, что вернется обратно. Он потерял всех друзей, тех, с кем был близок всю свою жизнь.
Из всех потерь эта была самой горькой.
~oOo~
Леиф никогда не забудет этого прекрасного выражения на лице Эйка, когда он увидел плывущие с севера корабли. Его ужас. Его кошмар.
Вигер, который пострадал в пьяной драке за ночь до отплытия сыновей Эйка и потому вынужден был остаться в Гетланде, влетел в зал несколькими днями позже, выкрикивая весть о трех длинных кораблях с цветами ярла Снорри Торссона. Они везли воинов. Они плыли сюда, и сам Вали Грозовой Волк стоял на главном корабле, глядя вперед.
В то время Леиф был в зале. Эйк не доверял ему настолько, чтобы оставить при себе, и одновременно опасался отослать его. Так что Леиф был там, когда на лице Эйка проступило понимание того, что он может и не победить в сражении с Вали Грозовым Волком. Он отправил своих лучших воинов в поход, наполнить сундуки сокровищами из земель, лежащих неподалеку. Эйку нужны были деньги, чтобы подготовиться к войне с ярлами Финном и Иваром.
Эйк быстро оправился и приказал мужчинам встретить корабли на берегу. А потом подскочил с кресла и ухватил Леифа за воротник туники.
Леиф не сопротивлялся. Он просто посмотрел Эйку в глаза. Не было времени доказывать свою преданность, его мысли были только о Бренне.
О Бренне Оке Бога, великой Деве-защитнице, благословленной Великим Отцом Одином. О рабыне.
— Ты сказал, он умер! Ты сказал, что убил его! Ты поклялся!
— Я не клялся, ярл. Я думал, что убил его. Я ошибся, — и слава богам за это.
Эйк выхватил из-за пояса кинжал. Это была красивая вещь, инкрустированная драгоценностями, больше демонстрация богатства, нежели оружие. Он приставил оружие к груди Леифа, прямо к сердцу, покрытому шрамами.
— Я относился к тебе, как к сыну. Я любил тебя, как сына. А ты оказался предателем. Клятвопреступником.
— Нет. Эйк,
Вигер вернулся в зал, его движения были быстры, словно и не было того ранения.
— Вали вызывает тебя, ярл. Он вызывает тебя на поединок.
Леиф не ожидал этого. Он ждал, что его горячий друг просто пойдет напролом, размахивая топором направо и налево.
Он увидел в этом свой шанс. Шанс изменить все: вернуть Бренну Вали, дать им возможность отомстить Эйку, спасти Гетланд от его тяжелой длани. И, возможно, вернуть себе доверие настоящих друзей.
— Я буду сражаться за тебя, Эйк. Позволь мне доказать свою преданность.
Эйк отступил на шаг.
— Ты принесешь мне голову Волка?
— Ты никогда больше не будешь сомневаться в моей преданности, ярл Эйк Иварссон.
— Так сделай это, Леиф Олафссон, сын моего друга. Сын моего сердца.
Леиф кивнул, схватил стоящий у двери меч и вышел навстречу Вали, своему другу, чтобы сразиться с ним поединке. Вигер шел рядом, неся его щит.
Вали пришел не один, а с армией. Его люди заполнили берег рядом с кораблями, отрезав подступы к морю. На холме стояли люди Эйка, половина, не больше — те, кто остался, когда налетчики уплыли. Леиф прошел мимо них, направляясь к своему другу. Вали стоял на краю пирса, с обнаженной грудью и без щита, как обычно, держа в руках свои неизменные топоры.
— Вали Грозовой Волк, — позвал Леиф. — Ярл Эйк принимает вызов и посылает меня, Леифа Олафссона, как своего лучшего воина.
Если Вали и был удивлен, он этого не показал.
— Я с удовольствием убью тебя, Леиф, чтобы отомстить за предательство, которое ты совершил. Но я хочу видеть Эйка, и пусть он выйдет и сражается, как воин, или я убью его, как трусливую собаку.
Эйк уже показал себя трусом, он не заслужил достойной смерти. Леиф улыбнулся.
— Понимаю. Тогда я предложу другой план.
Он повернулся и поднял меч, вскрывая горло Вигера. Разрез был быстрым и резким, и Вигер просто стоял там, ошеломленный, держа щит, пока кровь стекала по его груди.
Прежде чем он упал, пока люди Эйка еще не поняли, что происходит, Леиф повернулся к Вали.
— Я твой друг, Вали. Всегда им был.
Он не мог ждать ответа: как только Вигер упал, люди ярла пришли в себя и обратили свое оружие против Леифа.
Он сражался за свою жизнь, когда заметил рядом тень. Вали сражался бок о бок с ним.
~oOo~
Мужчины и женщины, с которым сражался Леиф, были далеко не самыми лучшими воинами Эйка. Они были стариками, детьми и слабаками — кто-то уже без сил, а кто-то еще без опыта. Он знал почти каждого из них, некоторых — всю жизнь. Они были его друзьями, его народом. Он обучал некоторых из них, некоторые учили его самого. Он ел и пил в их компании. Смеялся с ними. Проводил обряды. Они были жителями Гетланда, его соседями, и он не хотел убивать их.
На самом деле, среди них было лишь несколько его настоящих врагов.