Исцели меня. Часть первая

Райдер Катерина

Адам расплылся в самодовольной улыбке. Отсалютовав Джастину указательным и средним пальцами, он посмотрел в упор на меня, кивнув точно так же как на сцене.

– Ещё увидимся, Кейт… – почти пропев моё имя, слегка поклонился рокер, после чего покинул крыльцо.

Если бы вы спросили меня, даже полгода спустя, какой он – Адам Блэк? Я бы ответила, что в вечер нашего знакомства на нём была чёрная кожаная куртка, с кучей молний и нашивок; тёмные, зауженные джинсы; лёгкие, красные кеды. Гитарный чехол он носил на правом плече, а ещё у него был брелок в виде танцующего скелета на ключах от машины. Я запомнила каждую деталь, даже незначительное пятно

на вороте футболки, скорее всего оставленное каким-то сладким алкоголем. Его парфюм, его мимику, слишком живую и чертовски дерзкую. То, как он приподнимал левую бровь. То, как щурил глаза, хотя на улице была ночь. Прикосновение холодных пальцев к моей руке. Взгляд… Не поддающийся словесному описанию блеск в глазах, когда он пел свои песни на сцене. Адам почти всегда улыбался, правда его улыбка казалась мне неискренней, словно он насмехался абсолютно над всеми. Но, несмотря на это, музыкант вызывал восхищение и вовсе не потому, что был красавчиком или солистом группы. В нём крылось нечто большее, то, чего я не могла разгадать, но страшно хотела…

Как только силуэт Блэка растворился в тени парковки, Джастин, обняв меня со спины, наклонился и тихонечко сказал:

– Я тебя обыскался. Хотела сбежать, не попрощавшись?

– Нет, я просто вышла подышать, а потом… потом столкнулась с Адамом.

Стэнфорд шумно выдохнул и в одно движение развернул меня к себе лицом. Он смотрел так пристально, не моргая, что я почувствовала себя не в своей тарелке. Волнение, образовав воздушную пробку в гортани, стало подниматься выше и выше, сбивая дыхание и ускоряя пульс. Я терпеть не могла, когда не понимала, что происходит! А сейчас я не понимала, и подозревала, что даже если попрошу Джастина объясниться, он вряд ли сделает это.

– В чём дело? – таки уточнила я.

– Кейт, пообещай мне, что не станешь тусоваться с Блэком. Девчонки все сохнут по нему и говорят какой он изумительный. Ещё бы, он богат, красив, учится в колледже, при этом не посещая его, пишет песни, играет на гитаре, словно это сложно… Но поверь, Адам Блэк очень плохой человек.

– Вы близко знакомы? – я нахмурилась с упрёком. Не выношу, когда мне пытаются навязывать своё мнение, при этом не аргументируя его.

– Ближе, чем хотелось бы, – ледяным голосом ответил Стэнфорд, а после снял с себя куртку и заботливо накинул ту на меня. – Холодно, да и поздно уже. Отвезу тебя домой.

Я безмолвно кивнула, прокручивая в голове сказанные Джастином слова. Несомненно, Адаму были свойственны такие черты, как чрезмерная самоуверенность, заносчивость, и ещё целая палитра пороков, свойственная парням его внешних данных и уровня популярности. Но подобные ребята встречались мне и прежде, я относилась к ним, как говорится – никак, полностью уверенная, что однажды жизнь и без меня собьёт с зазнаек спесь. Но то, как Джас смотрел на Блэка, как говорил о нём – тут нечто другое. Не банальное презрение, а что-то личное, очень личное.

Через двадцать минут Форт тихонько остановился на подъездной дорожке возле дома Мэри. Обратно мы доехали значительно быстрее, словно Джастину не терпелось отделаться от меня. Свет в окнах не горел – это хорошо. Значит до утра я в безопасности, и смогу морально подготовиться к расспросам матери «с особым пристрастием».

Отстегнув ремень безопасности, я посмотрела на Джастина.

– Спасибо тебе за всё!

Всю дорогу до фермы мы провели в полнейшей тишине. Стэнфорд был очень напряжён и, чтобы хоть как-то его успокоить, я положила ладонь поверх руки одноклассника,

с силой сжимающую руль. Джас сделал глубокий вдох, после чего грустно улыбнулся.

– Извини. Вечер завершился не на той же ноте, на которой начался…

– Джастин, это был замечательный вечер! – я говорила искренне и почувствовав это, парень практически сразу расслабился, аккуратно перевернув свою руку, сплетая наши пальцы в замок.

– Я очень этому рад.

В салоне вдруг образовался почти осязаемый вакуум. Воздух стал тяжелее, а гравитация будто усилилась, вжимая меня в автомобильное кресло. Мы, не двигаясь, смотрели друг другу в глаза. В моём сердце океаном противоречий разливалось сомнение, призывая как следует подумать. Но мысли, точно рассыпанный бисер, с отскоком закатывались в самые труднодоступные места, в те глубины подсознания, откуда их почти невозможно достать. Я почувствовала, что Стэнфорд потянулся ко мне, ещё до того, как он действительно это сделал. Уже спустя пару мгновений, нам обоим стало очевидно к чему всё идёт. Не успев взвесить все «за и против», я ощутила вкус скованного, первого, очень нежного поцелуя. От Джастина всё ещё пахло содовой и какой-то фруктовой жевательной резинкой.

Закрыв глаза, стараясь не думать о том, что завтра, возможно, буду жалеть, я ответила на поцелуй. Запустив тем самым цепочку событий, что впоследствии сделают меня той, кем я являюсь теперь.

Глава 9

Мне снились какие-то люди в чёрных балахонах. Среди них был отец. Никакого сюжета, лишь бессвязные вспышки. Вот мама, заливаясь слезами, кричит: «Не позволю»! Я никогда не видела её в таком состоянии, глаза пылали истинным гневом, а в голосе сквозила ярость вперемешку с отчаяньем, причина которого для меня осталась загадкой.

Снова люди. Лица скрыты под капюшонами. Они читают молитвы на непонятном языке. Возможно латынь, но я не уверена. Встав в круг, склонившись над каким-то саркофагом, пугающе мычат, раскачиваясь из стороны в сторону.

Наш старый дом в Фениксе, он всё тот же, но, в то же время, что-то изменилось. Под его крышей я больше не чувствую себя безопасно. Плетусь в гостиную и вижу на полу Сандру. Она лежит возле дивана, не шевелясь. Взволновано подбегаю к ней. Тут же в ужасе пячусь назад. Повсюду кровь… Много крови и стеклянные глаза матери… Крик застревает костью в горле, но картинка снова меняется.

Отец. В его голосе столько боли, глаза пустые.

– Прости меня, принцесса!

– За что папа? – и видение исчезает, как мираж в пустыне, стоит только к нему приблизиться.

Человек в балахоне.

Солнечный свет слепит глаза, отражаясь от какой-то зеркальной поверхности. Неуловимое движение. Я чувствую, как холодный метал, причиняя нестерпимую боль, входит в плоть в районе солнечного сплетения. Трудно дышать, я падаю на колени… Но пуще физической боли меня мучает вопрос: «За что»?

Пустота. Леденящая душу пустота… Лишь только бездонные, голубые глаза, смотрят на меня невидящим взглядом.

– Адам… – беззвучно шепчут мои губы, – Адам, дай мне руку…

Он пристально разглядывает моё лицо, словно ищет что-то определённое, но не находя, безвольно опускает ресницы.

– Зачем ты это сделала, Кейт? Зачем…

Ему больно… почти так же как мне, но я ничего не могу сделать, для того чтобы облегчить наши страдания. Как же мне хочется сказать, что всё будет хорошо, что я рядом, но сил нет даже на то, чтобы пошевелиться. Кажется, я умираю…