Исцеляющая сила чувств

Падус Эмрика

Позитивное мышление

Вера в то, что вы справитесь со своими проблемами, даже нежелание принимать их всерьез – это действительно может подействовать на вас благотворно, считает д-р Левенсон. По крайней мере, это так подействовало на группу пациентов с нестабильной стенокардией. «Мы разделили этих пациентов на две группы – «отвергающих» и «неотвергающих», основываясь на их ответах на ряд специально подобранных вопросов», – поясняет д-р Левенсон.

Несмотря на сходные схемы лечения, на то, чтобы стабилизировать состояние «неотвергающих»,

ушло вдвое больше времени – боль отпустила через 36 часов (журнал «Психосоматическая медицина»).

Кто вы: отвергающий или неотвергающий? «Это не так трудно выяснить, – говорит д-р Левенсон. – Отвергающие – это люди, которые меньше суетятся и меньше пугаются известий о своем заболевании. Это те, кто, лежа здесь, в палате интенсивной терапии, будет улыбаться. В идеале они способны следовать всем рекомендациям, но отрицают опасность, которая им грозит. Другими словами, страх не выводит их из строя.

Отвергающие – это люди, способные играть с опасностью; этакие смельчаки, вам такой тип известен. А если говорить о положительной стороне вопроса, то они вообще относятся к жизни веселее и беззаботнее.

Конечно, отвергание опасности может зайти слишком далеко, и мы за этим следим, – продолжает д-р Левенсон. – К примеру, продолжать курить в этом состоянии – просто безрассудно. С другой стороны, если пациент напуган до смерти, мы стараемся слегка умалить его болезнь, помочь ему не относиться к ней так серьезно.

У некоторых врачей бытует склонность бороться с нежеланием пациента признавать свою болезнь; по существу, они заставляют его подчиняться болезни.

Но это непростительно, если пациент серьезно болен. Если отвергание болезни защищает пациента, вмешиваться не нужно».

Артрит

У людей, страдающих ревматоидным артритом, на душе постоянно неспокойно, они чрезмерно добросовестны, боятся всякой критики, часто впадают в депрессию и имеют крайне низкую самооценку, говорит доктор философии Роберт Фатман, клинический психолог из Дублина, штат Огайо. Д-р Фатман и доктор медицины Норман Ротермих, заслуженный профессор Университета штата Огайо в Колумбусе, провели исследование, в котором определяли характерные черты личности страдающих ревматоидным артритом.

«Мы выяснили, что их свойства характера заставляют их изо всех сил стараться быть хорошими для всех, не обращаться к другим людям за эмоциональной поддержкой, все свои чувства, особенно гнев, скрывать в себе, – говорит д-р Фатман. – Эти их черты были настолько для них естественными, что явно предшествовали болезни, а не возникли в результате ее».

Многие больные ревматоидным артритом к тому же давно и привычно страдали от сдерживаемого напряжения или гнева на жизненную ситуацию, говорит д-р Фатман. Однако эти люди будут уверять вас, что все у них прекрасно, будучи при этом весьма далеки от истины.

«Одна женщина поначалу сказала, что у нее чудесный муж, – вспоминает д-р Фатман. – Но когда я стал расспрашивать ее подробнее, на ее глаза навернулись слезы, и оказалось, что, прежде чем эта пара выходит куда-нибудь вечером, женщина подвергается тщательной инспекции. Ее муж может взять щетку и по-своему причесать ее волосы или потребовать, чтобы она привела себя в порядок, прежде чем они выйдут. Ее муж

ее постоянно контролирует, а она позволяет ему вести себя таким образом».

В результате, говорит д-р Фатман, такие люди настолько полны подавленного гнева, что он буквально «разъедает их изнутри». «Гнев оборачивается против того, кто его питает», – говорит д-р Фатман. И в данном случае это именно так и есть. Считается, что ревматоидный артрит – аутоиммунная болезнь, при которой собственная иммунная система восстает против организма.

Физиологическое подтверждение психологической связи

В исследовании, уже считающемся классическим в новой области психонейроиммунологии, калифорнийский психиатр д-р Джордж Соломон и доктор философии Рудольф Х. Мус (оба – сотрудники медицинского факультета Стэнфордского университета) открыли, что люди, генетически предрасположенные к артриту, но при этом эмоционально здоровые, не заболевают.

Д-ра Соломон и Мус сосредоточили свое внимание на факторе крови, присутствующем у большинства людей, страдающих ревматоидным артритом, и у примерно 20 процентов их здоровых родственников. Этот «ревматоидный фактор», как его называют, является аутоантителом – то есть это антитело, которое, по какому-то капризу иммунной системы, реагирует против защитных антител собственного организма.

Вопрос вот в чем: почему некоторые люди остаются совершенно здоровыми, несмотря на присутствие этого зловещего антитела в их крови? Ответ, по словам д-ров Соломона и Муса, заключается в особенностях их психологии. Физически здоровые родственники больных артритом, показавшие позитивный результат при анализе ревматоидного фактора, были все без исключения эмоционально здоровы. Для сравнения, среди тех родственников, у которых в крови не были обнаружены аутоантитела, были представители всех градаций, встречающихся в целом – от эмоционально здоровых до имеющих значительные расстройства.

«На основании этого мы предполагаем, что, если в вашей крови присутствует ревматоидный фактор, но психологически вы в хорошем состоянии, артрита у вас не будет, – говорит д-р Соломон. – С другой стороны, если вы генетически предрасположены и при этом переживаете длительный период тревожности и/или депрессии или страдаете какими-то серьезными эмоциональными нарушениями, вы подвергаетесь высокому риску заболеть артритом».

Поскольку пять процентов от общей численности населения являются скрытыми носителями этих ауто-антител, имеющих отношение к артриту, эти его слова звучат как предупреждение для всех нас. А его теория, связывающая ревматоидный артрит с эмоциональным стрессом, получила широкую поддержку в среде врачей и ученых-исследователей.

Стресс как спусковой крючок

К примеру, доктор медицины Джон Баум, сотрудник Рочестерского университета, проверил истории болезни 88 детей, которых лечили от ювенильного ревматоидного артрита в Рочестерской больнице. Он обнаружил, что 28 процентов из них – гораздо больше, чем среди населения в целом, – происходят из распавшихся семей. И у половины из них развод или смерть кого-то из родителей произошли в течение двух лет, предшествовавших началу заболевания.