Исцеляющая сила русской бани. Народные рецепты здоровья и долголетия
Шрифт:
Баня поражала петербуржцев своей роскошью и великолепием: здесь были и фонтаны, и сводчатые потолки, и три мраморных бассейна в 50 квадратных аршин, и зеркальный потолок над бассейном в общих банях 1-го класса. Кроме общих разрядов в Волковских банях имелись шестирублевые номера из пяти комнат каждый, причем одна из них была отделана «в турецком вкусе».
Полы в банях были диковинными – асфальтовыми – и ноги, даже будучи мокрыми и мыльными, не скользили по ним, и ходить было приятно.
В бане действовала активная вентиляция и разработано новое устройство печей: все каменки были изразцовыми, а вокруг самой
Котлы топились бездымным кардифским углем, а полки в парильнях представляли собой особенную конструкцию из липы, которая «при особой мягкости не имеет свойства обременять обоняние тяжелым запахом дерева, дорогие номера освещались газовыми бронзовыми люстрами, а в женском отделении мебель была исполнена в стиле «изящных времен Людовика XVI».
В Фонарный переулок выходило гигантское окно с венецианскими матовыми стеклами. Внутри у этого окна возвышалась мраморная статуя, у стен стояли диваны, зеркала, и завершал все это великолепие мраморный камин.
Вообще, Воронинские бани отличало обилие скульптур – внутри помещений глаз посетителя радовали выполненные в античном стиле скульптурные группы атлантов и купальщиц.
Более четко была организована работа персонала. Банщики и парильщики, которые прежде толкались среди посетителей, изумляя последних истреблением десятков бутылок пива, теперь вызывались только воздушными звонками. В штате прислуги имелась «бабка» (фельдшерица) для оказания первой медицинской помощи. Пока клиент мылся, его одежду, по желанию, могли выстирать, высушить и выгладить («выкатать»). Стоило это удовольствие… 1 копейку.
В Воронинских банях продавались мочала двух видов: лубочные (из кульевой или свежей рогожи) и кокосовые, которые изготавливались на канатной фабрике Гота из манильской чесаной пеньки — «сия мочала употреблялась исключительно дамами», между прочим, дамам и другим посетителям гребенки выдавались бесплатно.
Шайки для Воронинской бани заказывали кустарям Новгородской губернии, а веников запасали на зиму до 180 тысяч штук.
В первый год после открытия Воронинских бань персонала в них было 50 человек, причем все – тверяне (комплектация кадрами происходила по земляческому принципу – банщики шли на службу к земляку, а Воронин был уроженцем Тверской губернии).
За постройку этой бани архитектор Сюзор в 1872 г. получил золотую медаль Политехнической выставки в Париже. Всего же П.Ю. Сюзор построил в Петербурге 12 общественных бань (Петрова, Мальцевские, Егоровские и др.).
Классы у Воронина были рассчитаны на человека любого достатка: за 3, 5, 8 и 15 копеек. Однако посещали Воронинские бани и представители высших классов (среди них – великие князья), для которых имелся специальный номер из пяти комфортабельных комнат.
Особенностью Воронинских бань были душевые. Современники вспоминают, что души исторгали струи воды, которые по желанию или предписанию врача могли быть направляемы на те части тела, которые требовали лечебного воздействия.
Воронинские бани на случай поломки водопровода имели резервный запас воды объемом в десять тысяч ведер.
Бани Петрова были построены на углу
Мальцевские (или Невские) бани были построены в 1876 г. на Новой (ныне – Пушкинской) улице. Посетители отмечали, что «стены там обиты на два аршина от полу корабельною обшивкою, выкрашенною белою краскою». Бассейн здесь имел глубину в пять аршин, мыльня была оборудована мраморными ваннами, а двадцатикопеечные отделения раздевальни состояли из большой комнаты, где в три ряда были расставлены двойные диваны с косыми спинками.
Сорокакопеечные номера были еще более комфортабельными, в раздевальнях имелись небольшие кабинеты, разделенные между собой бархатными драпировками и перегородками, в каждом кабинете имелись диван, столик, зеркало, ковер на полу, а под полом – «машина, приводящая воду в искусственное движение».
Пятнадцать семейных номеров в Мальцевских банях отличались роскошной меблировкой и мраморными ваннами, недаром в путеводителе тех времен по Петербургу говорилось, что «бани Мальцева (Ново-Невские, около Знаменья) смело могут считаться лучшими в Европе».
В соответствии с популярной в то время формулой гигиенистов – «роскошь – удобство – гигиена – чистота» – были достроены Егоровские (Центральные) бани.
Здесь имелся зал с бассейном для плавания и проходами для охлаждения. Заведение было оборудовано гидротерапевтическим отделением с сернистыми, песочными, соляными и другими видами лечебных бань.
Городская дума Петербурга уделяла баням города самое пристальное внимание (среди думцев было немало поклонников пара и веника). Дума неоднократно принимала дополнения к постановлениям по банному вопросу. Например, бани разрешалось открывать не ранее четырех часов утра, а закрывать – не позже двух часов ночи. Правда, те банные заведения, что функционировали возле фабрик и заводов, открывались и закрывались еще раньше (позже).
Петербургские бани не раз становились местом действия литературных произведений. Так, у Салтыкова-Щедрина в «Дневнике провинциала» читаем: «Прежде всего я отправляюсь в Воронинсние бани, где парюсь до тех пор, пока не осознаю себя вполне трезвым».
Или вот, например, у забытого ныне писателя Лейкина: «Дворянское отделение Воронинских бань. В альковах лежат завернутые в простыни бороды, усы. Некоторые, свив себе из полотенцев чалмы, лежат врастяжку и кряхтят, по временам слышен возглас: «Принеси мне бутылку пива, да похолодней!» Гости приходят, другие уходят».
Другой герой Лейкина наслаждается посещением Туляковских бань: «Газовые рожки ярко освещают раздевальную комнату Туляковских бань. В углу, на диване, завернутый в простыню, лежал пожилой купец с окладистой бородой и пил кислые щи».