Исцеляющее прикосновение
Шрифт:
Она нерешительно направилась к графу.
Тот молчал, и она сказала:
— Я… так рада… что вам лучше. Но… вам не следует… переутомляться.
— Я совершенно здоров, — отчужденно заявил граф.
Он не пригласил Джакобу сесть.
У нее было такое чувство, словно она оказалась на скамье подсудимых и ей предстоит выслушать приговор за совершенное преступление.
— Я, конечно, глубоко вам благодарен, мисс Форд, — медленно произнес граф, — за то, как вы ухаживали за мной во время болезни. Но я уверен, вы поймете
Джакоба кивнула, но ничего не ответила.
— Я намерен вознаградить вас за ваши труды, — продолжал граф. — Думаю, вы сможете убедиться в моей щедрости. Я также предусмотрен оплату вашего возвращения в Лондон.
Его голос звучал жестко. Договорив, он отвернулся и устремил взгляд на огонь, словно присутствие девушки было для него невыносимо.
И в душе у нее вдруг что-то оборвалось. Она отчаянно вскрикнула, словно попавший в капкан зверек. Ни о чем не думая, повинуясь некой слепой силе, она бросилась вон из комнаты, стремительно сбежала вниз по лестнице и выскочила из замка.
Промчавшись по подъездной аллее, она пересекла дорогу и понеслась по извилистой тропинке, которую давно заприметила. Тропинка вела на пустоши.
Джакоба не ведала, куда и зачем направляется. Единственная мысль сверлила мозг: граф отсылает ее в Лондон, прочь от всего, что стало частью ее жизни, и она не вынесет расставания.
Она долго бежала не останавливаясь. Туман скрывал пустоши и долину, спускавшуюся к морю.
Девушка поднималась все выше и выше, пока не измучилась настолько, что не смогла больше сделать и шага. В довершение она споткнулась о камень и ничком упала в вереск.
Она не пыталась встать — охваченная жалостью к себе, она сотрясалась от горьких рыданий.
Ее окружал мир, в котором для нее не было места. Этот мир окутывал ее туманом — и ей хотелось только одного: умереть.
Но постепенно к ней пришло понимание: ее отчаяние и слезы вызваны не только безнадежным положением. Она плачет потому, что любит графа.
После ухода Джакобы граф все так же стоял, глядя в камин.
Дверь осталась приоткрытой, но он даже не пошевелился, когда кто-то вошел в комнату.
— Вы на ногах, милорд! — воскликнул доктор Фолкнер. — Это хорошая новость! Как вы себя чувствуете?
— Я в полном порядке, — отрывисто бросил граф.
Доктор Фолкнер направился к камину.
— У меня вся одежда отсырела, и я замерз, — сказал он. — Чего я действительно больше всего не люблю, так это туман с моря.
Граф никак не отреагировал на это заявление, и доктор добавил:
— Надеюсь, мисс Форд не вышла на улицу в такую погоду. Если она простудит горло, у меня появится еще один пациент!
Граф по-прежнему молчал.
— А кстати, где мисс Форд? — спросил доктор.
— Она выбежала из комнаты, и я слышал, как она спускалась
Доктор изумленно посмотрел на графа.
— Почему она убежала из комнаты? Вы ее расстроили?
— Я сказал ей, что она должна уехать, — объяснил граф. — Я выписал ей чек на крупную сумму в уплату за ее услуги и включил в нее цену билета до Лондона.
Несколько секунд доктор пребывал в оцепенении.
— Значит, я только что действительно видел Джакобу, — вымолвил он наконец. — Кто-то перебежал через дорогу и устремился вверх по тропе, ведущей на пустоши. Я подумал, мне просто показалось.
— О чем вы говорите?
— Ей не следовало идти на пустоши в такой туман, — ответил доктор, — но, полагаю, раз вы ей велели уехать, она ушла куда-нибудь поплакать в одиночестве.
— Поплакать? — переспросил граф. — С чего ей плакать?
— О, Бога ради! — нетерпеливо махнул рукой доктор. — Эта девушка чуть ли не постоянно сидела с вами с тех пор, как вы пришли в сознание. Неужели вы настолько глупы, что не заметили: она в вас влюблена!
Граф потрясенно воззрился на доктора Фолкнера.
— Влюблена в меня?! Почему вы так решили?
— Потому что я — не слепой! И я надеялся — хоть это, конечно, было глупо с моей стороны, — что, поскольку она необыкновенный человек и к тому же невероятно красива, ей удастся превратить вас в человека!
Немного помолчав, он безнадежно добавил:
— Но я ошибся. И теперь одному Богу известно, что с ней случится, если она заблудится на пустошах!
Только теперь доктор Фолкнер заметил, что его сиятельство как-то странно смотрит на него. И вдруг, не сказав ни слова, граф стремительно вышел из кабинета.
Туман принес пронизывающую сырость и холод, но Джакоба не придавала этому значения.
Она продолжала плакать, закрыв лицо руками, но теперь слезы ее стали другими. Она уже не рыдала отчаянно, а плакала тихо, как плачут люди, потерявшие последнюю надежду в жизни.
Весь мир куда-то исчез, и она ощущала себя совершенно одинокой в этом скрытом от людских глаз уголке, уже, возможно, и не принадлежавшем к нашей грешной земле. Ей казалось, если она умрет здесь, то никто и никогда ее не найдет.
А граф просто обрадуется, что ее нет, и она больше не будет ему досаждать.
И в эту минуту Джакоба почувствовала, как кто-то уткнулся ей в бок. Она сильно испугалась и, вздрогнув, отняла руки от лица. Каково же было ее изумление, когда рядом с собой она увидела одного из спаниелей графа!
Собака громко залаяла, и второй спаниель, который, видимо, бежал следом, тоже принялся лаять. Джакоба протянула к ним дрожащие руки.
Но тут из тумана на нее надвинулся кто-то высокий и темный. Джакоба еще не успела поднять голову, как рядом с ней на колени опустился граф и обнял ее за плечи.