Исчадия техно
Шрифт:
– Магазины в городах бывают. Это лавки большие.
– Просто слова одинаковые. Верхняя трубка – ствол. Вот именно из него вылетает картечь свинцовая. Помнишь бутылки и камешки на них?
– Ну да.
– Так вот картечь – это шарики из свинца, и летят они куда быстрее тех камней. Думаю, даже кольчугу пробьют хорошую, если не очень издалека.
– А панцирь?
– Не знаю. Смотря какой. Кстати – насчет расстояния. Воооон, то дерево видишь, что к воде склонилось?
– Ну.
– В него мне уже трудно попасть будет, а еще труднее всерьез подранить человека рядом с ним. Разве что пулей, но ею попасть гораздо сложнее.
– Гы! Да я из
– Вот-вот! Так что насчет сотни луддитов забудь. Даже если бы у каждого из нас имелся дробовик, они издали стрелами засыплют безнаказанно.
– Понятно.
– Раз понятно, я назад, в повозку, и сваливаем отсюда в темпе. И так столько времени потеряли.
Глава 24
Брат Рамоний не слез – едва не грохнулся с лошади. Зад одеревенел, бедра горели огнем, в спину будто прут раскаленный вонзили, да так жестоко, что вошел в районе шеи, а выбрался около копчика. Шуточное ли дело – третий день в седле, почти без сна. Тут любой страдать начнет. Бросив поводья Мерхаку, попросил:
– Напои коня и спроси у торговца, где здесь можно купить лошадь. Ты без заводной остался, а это не дело. А я пойду с шерифом поговорю – вон, показался уже.
Шериф, как лицом, так и движениями суетливыми, да и позой смешной чем-то напоминавший степного суслика, и впрямь не смог пропустить появление в городке троицы всадников. Все серьезного вида: в черное одеты, будто на похороны собрались, при мечах на поясах, к седлам у парочки приторочены самострелы. Кони хорошие, причем числом пять штук, что не совсем понятно – если заводные, то каждому по одному должно полагаться, иначе нехватка получается.
В общем, служитель закона направился разбираться. Не такое оживленное здесь место, чтобы появление даже одиночного чужака власти проигнорировали. От троицы отделился один, статный, средних лет, с загорелым обветренным лицом, выдающим человека, слишком много времени проводящего на открытом воздухе. Встретились напротив входа в лавку, причем гость городка представился первым:
– Рамоний, орден святого Лудда.
Шериф, бросив изучающий взгляд на его крест, мгновенно поскучнел и сильно пожалел, что проявил интерес к чужакам. Глядишь, и без разговора могло обойтись. Но теперь деваться некуда:
– Приветствую, тебя, уважаемый. Меня зовут Салик. Я здешний слуга закона.
– Я уже догадался. Скажи мне, уважаемый Салик: не проходили через ваш тихий городок чужие люди? Речь идет о последних днях. Их несколько человек, среди них могут быть две женщины, из которых одна хворая, а вторая длинная и худая, один рыжий, один невысокий и с очень широкими плечами, при топоре, один рослый и жирный, хотя и не как боров. А еще мог быть почти великан – молодой мужчина. Скорее всего они передвигаются на широкоосной двухлошадной повозке с высокими бортами. Вроде тех, что у обозников военных, если доводилось видеть такие.
Слушая описание разыскиваемых и их транспортного средства, Салик лихорадочно думал, что же ему на это отвечать. Когда он послал мальчишку с запиской к Щелястому, то ожидал, что дело не займет много времени. Заранее поставил условие, чтобы погубили всех – никто не должен уйти. Тела подальше в рощу затащить, а туда волки часто наведываются и быстро до костей обточат. Искать их некому – чужие, а если кто и объявится, то можно честно сказать, что были такие, но ушли дальше. Себе заранее вытребовал все, что везла повозка. Скорее всего, там наконечники ценные должны оставаться – не все же эти жадины отдали.
От Щелястого целый день не было известий, мальчишка, вновь посланный на хутор, вернулся с плохими новостями – старший ушел и больше не объявлялся.
Куда делся? Воображение Салика тут же нарисовало три огромных мешка, доверху набитых легендарными наконечниками запов. Этот товар везде с руками оторвут, а в северных землях за него можно выручить вдвое больше, чем здесь. Наверное. Ох не зря переселенцы груз рогожей прикрывали – было что прятать. Неужели этот тупой бык решил объегорить благодетеля, подавшись отсюда с захваченным сокровищем?
И почему он сам не обыскал телегу?! Идиот! Не хотел переселенцев настораживать!
Мучимый дурными предчувствиями Салик на рассвете при помощи пинков поднял с супружеского ложа тугодума-помощника, велел ему вооружиться, сам прихватил саблю и арбалет старый, после чего направился разбираться с гнусным негодяем.
Но для начала решил осмотреть брод, где все должно было случиться – ведь сюда подались чужаки и в этом месте неминуемо должны были остановиться, наткнувшись на препятствие. На лугу обнаружились подозрительно примятая трава и пятна на зелени, очень похожие на кровь. Заметив на топком берегу следы волочения каких-то тяжелых предметов, Салик загнал помощника в воду, велев шастать туда-сюда, ногами прощупывая дно. Это принесло результат – удалось найти тело. Выглядело оно плохо – с распоротым животом, из которого выпал слизкий ком плотной глины, с лицом, разбитым наполовину, но во второй половине легко угадывалась вороватая физиономия Гнутого – правой руки Щелястого.
Что тут произошло? Почему Гнутый так нехорошо помер? Кто его упокоил и так по-бандитски похоронил? Чужаки? Да они с виду мухе крыло всей кучей оторвать не смогут, не говоря уже о большем. Хотя, если вспомнить… Зачем женщину так скрывали? Чтобы в пути ребятишки крутые не соблазнились да не потешились? И чего им такой радости бояться? Бабе ведь только в прибыток, а до прибытка все крестьяне жадные.
Как-то все подозрительно, причем только тогда до Салика это начало доходить. Или он зря на чужаков наговаривает? Может, подельники Щелястого перессорились и до смертоубийства дошло? С чего бы вдруг? Наконечники не поделили? Или что поценнее обнаружилось?
Так ничего и не узнав, Салик вернулся в город. А теперь вот заявились луддиты в поисках тех самых крестьян. Да крестьян ли? Ох, непросто все… И что ему теперь отвечать? Что были и ушли себе дальше? А ну как допрос устроит, мелкие детали выпытывая? Не хотелось бы, чтобы о скользком приработке узнали посторонние. Тем более ТАКИЕ посторонние. Это, конечно, грех невеликий, сам он к поганому не прикасается, в церковь, единственную на всю округу, ходит регулярно, соблазнам страшным не поддается, да и не было их здесь отродясь. Но попробуй им объясни потом. Хоть в Новой Земле суд за ними только церковный, но вздернуть шерифа всеми забытого городка могут легко, и никто их проклинать за такое не станет.