Ищейки Смерти
Шрифт:
— Ах да, как же не понять, — улыбнулась, чтобы скрыть непонимание, девушка. — Не знаю, право, сможет ли муж вас сейчас принять. Мы последние годы очень популярны в округе… Вот, пришлось даже боброса завести, к дверям приставить. Ну раз уж вас он пустил… Хотя муж всё равно занят. С тех пор как он купил ту молочную хокору, ему не до посетителей, — немного помолчав, девушка капризно добавила, — и не до жены…
— Так он где-то здесь? — глаза Филики предательски блеснули.
Тартор невольно пощупал рукав своего чёрного камзола: в него вшита отравленная игла. Стоит
Ха, опытный маг! Да и не таких в потусторонний мир отправляли!
— Простите, Нирма, а вы не могли бы нас отвести к своему мужу? — как можно небрежней спросил Тартор и растянул губы в самой что только бывает дружелюбной улыбке. Тонкие в тёмно-синей помаде губы Филики сделали то же самое, обнажив ровные крупные зубы с золотыми протезами верхних клыков.
— Ну, даже не знаю… — замялась красавица, в то время как её глаза жадно разглядывали широкие плечи Тартора.
— Это очень важно, — отточено взволнованно сообщила Филика. — У нас к вашему мужу дело, которое не терпит отлагательств.
— Какое дело? А в общем, никогда мне не было дела до его дел, — махнула рукой Нирма и спустилась с крыльца. — Идёмте за мной. В питомник.
Идти пришлось через весь двор, мимо будки настороженного пса, по узенькой тропинке в обильно засаженном овощами огороде. К небольшому свежевыкрашенному деревянному строению. Тартор еле сдерживал себя, чтобы не пинать вертящихся под ногами курей и уток. Нирма шла молча. Её унылый взгляд то и дело скользил по двору мечты любого фермера. Нет, не для выращивания картошки и дойки коров она рождена, сразу видно.
Деревянное строение оказалось питомником. От него пахло свежей краской. И, судя по состоянию сбитых вместе досок, оно было построено совсем недавно, на скорую руку.
— Он очень не любит, когда его беспокоят, — прошептала Нирма и едва слышно постучала в дверь.
— Убирайся прочь! — раздался громогласный раздражённый голос. — Я занят! Я же говорил, что занят!
— Дорогой, к тебе тут пришли по делу, — белокурая говорила в щёль между дверью и косяком.
— Отправь их к гиреновой прабабушке! — раздался взрыв праведного гнева. — Пошли все прочь! Прочь! Я занят!
К злобным крикам примешивался странный скулёж.
— Ну, сами видите, — виновато развела руками Нирма.
Скулёж усилился.
— Не знаете, надолго ли? — с надеждой спросила Филика.
— Муж последнее время только в этом проклятом сарае и сидит! — Нирма это сказала достаточно громко: так, чтобы её услышали за дверью.
Скулёж перерос в отчаянный звериный вопль.
— Нирма, кто там ещё есть, а ну бегом ко мне! — заглушил вопль твёрдый, как гранитный камень, голос.
Жена не смела ослушаться. Наёмники, само собой разумеется, тоже.
Вначале было сложно сориентироваться: плохо освещаемое крохотным окошком в потолке помещение, застеленный соломой пол, широкоплечий седой мужчина, склонившийся над чем-то бурым, бугристым и уродливым. И тошнотворный от непривычки запах: сладковатый, похожий на смешанный запах прогнивших яблок и слив.
Озадаченное,
— Чего стоите, лодыри?! Ты! — он ткнул пальцем в сторону Тартора, — иди сюда, хватай её щупальца, хорошо хватай, чтобы не вырывались! Бабьё, бегом за кипятком! И нож! Нож мой захватите!
Тартор отчаянно боролся со скользкими щупальцами хокоры. Женщины побежали в дом: ставить на огонь вёдра с водой. Ненадолго Нирма оставила Филику у плиты и сбегала в кабинет мужа. Вернулась с боевым ножом и банкой спирта. Вода вскипела. Коромысло было только одно, а вёдер — ровно два. Жена фермера виновато призналась, что не в состоянии поднимать тяжести из-за болезни. Какой болезни, она не уточнила. Филика грязно выругалась, водрузила коромысло с двумя раскалёнными, извергающими пар вёдрами на плечи и направилась к питомнику. По дороге на неё накинулся с диким лаем пёс. Цепь удержала его в нескольких сантиметрах от жертвы. Не расплескав и капли, Филика врезала острым сапогом агрессору прямо в бок. Привыкший не получать отпор за свою грозность, комок шерсти поджал хвост и, жалобно скуля, спрятался в будке.
Зрелище было, мягко сказать, не для слабонервных. Тартор навалился телом на все двадцать ходовых щупалец и два ротовых в придачу. Молочная хокора — бугристое бесформенное животное размером с большую собаку — беззубым слизистым ртом пыталась «укусить» обидчика за лицо. Весёлый, лишённый брезгливости мыслящий счёл бы эту ситуацию весьма забавной: мужчина обнимает животное, а то его в ответ страстно целует, покрывая зеленоватыми слюнями… Но не до смеха было. Дрим Плувер Старший прижимался руками к спине животного. Бугристая бурая спина пульсировала.
— Началось! — только и успел выкрикнуть седоволосый мужчина.
Спина хокоры разошлась в стороны и из неё полезли розовые бесформенные комки.
— Нож! — приказал Плувер.
Нирма дрожащей рукой передала ему сполоснутый спиртом боевой нож.
Её муж с точностью и хладнокровием хирурга-мясника перерезал первую пуповину.
— Держи, — он протянул бесформенный комок еле сдерживающей рвотные позывы жене. — Ты знаешь, что нужно делать.
Да, она знала, что нужно делать. Находясь в предобморочном состоянии, она всё же нашла силы бросить детёныша в ведро с горячей водой. На большее Нирмы не хватило — она повалилась на сено без сознания.
Дальше всё пошло по накатанной: Тартор держал хокору-роженицу; Дрим Старший резал пуповину; Филика кидала детёнышей в кипяток; Нирма тихонечко лежала на сене, претворяясь бессильной.
Молочная хокора перестала реветь. Восемь бесформенных комочков плескались в вёдрах. Два последних оставались без движения.
— Можешь её отпускать, — с облегчением выдохнул седоволосый и вытер взмокшее лицо платком.
Тартор был счастлив выполнить поручение. Он отпустил щупальца, поднялся на дрожащих от напряжения ногах и первым делом пощупал рукав камзола. Всё в порядке. Да, только истинный профессионал сможет, борясь с буйным животным, сохранить иглу в положенном месте…