Ищейки в Риге
Шрифт:
Из ящика письменного стола Мурниерс достал бутылку и наполнил два стакана.
— Конечно, неприятно поздравлять себя с успехом, когда погибли люди, — сказал он. — Но в то же время я считаю, что мы этого заслуживаем. В первую очередь вы, комиссар Валландер.
— Я почти ничего не сделал, кроме ошибок, — возразил Валландер. — Я всякий раз шел не тем путем и слишком поздно понимал, что между разными вещами существует взаимосвязь.
— Наоборот, — отозвался Мурниерс. — Меня восхитили ваша настойчивость и ваше мужество.
Валландер покачал головой.
— Какое тут мужество, — сказал он. — Я удивляюсь, как я еще жив.
Они осушили стаканы и сели за стол, покрытый
— На самом деле у меня есть только один-единственный вопрос, — начал Валландер. — Как Упитис?
Мурниерс задумчиво кивнул.
— Хитрости и жестокости полковника Путниса не было пределов. Ему нужен был козел отпущения, подходящий для роли убийцы. Он очень хотел найти повод отослать вас домой. Я заметил, что ему сразу же не понравилась ваша компетентность, она испугала его. Он велел похитить двух маленьких детей, комиссар Валландер. Двух маленьких детей, мать которых — сестра Упитиса. Если бы Упитис не взял на себя вину за убийство майора Лиепы, дети бы погибли. У Упитиса не было выбора. Я часто задаю себе вопрос: а что бы я сам делал в такой ситуации? Естественно, сейчас его освободили. Байба Лиепа уже знает, что он никакой не предатель. Мы также нашли детей, которых держали в заложниках.
— А все началось с плота, который прибило к шведскому берегу, — сказал Валландер, когда задумчивое молчание стало затягиваться.
— Полковник Путнис и его сообщники только что начали большую операцию по контрабанде наркотиков, в частности, в Швецию, — ответил Мурниерс. — Путнис направил в Швецию несколько своих агентов. Они выявили различные группы латышских эмигрантов и должны были распространять наркотики, что привело бы к дискредитации латышского освободительного движения. Но на борту одного из судов, которое контрабандой везло наркотики из Вентспилса, что-то произошло. Очевидно, несколько людей полковника устроили импровизированный путч, чтобы присвоить крупную партию амфетамина для собственных нужд. Их обнаружили, расстреляли и сбросили на спасательный плот. И в суете забыли забрать наркотики, которые находились на плоту. Как я понял, плот искали больше суток, но найти не смогли. Сейчас мы можем только радоваться, что он уплыл в Швецию. В противном случае очень вероятно, что полковник Путнис сумел бы осуществить свои намерения. Конечно, агентам Путниса хватило ловкости похитить наркотики из полиции, когда стало ясно, что содержимого плота никто не обнаружил.
— Наверняка случилось что-то еще, — задумчиво добавил Валландер. — Почему Путнис решил убить майора Лиепу сразу же после его возвращения?
— У Путниса разыгрались нервы. Он не знал, чем майор Лиепа занимался в Швеции. Полковник не мог рисковать и оставить майора в живых, будучи не в состоянии все время контролировать его действия. Пока майор Лиепа находился в Латвии, за ним можно было наблюдать или по крайней мере видеть, с кем он встречается. Полковник Путнис просто-напросто занервничал, и сержант Зидс получил приказ убить майора. Что он и сделал.
Наступила продолжительная пауза. Валландер заметил, что Мурниерс устал и чем-то угнетен.
— А что будет теперь? — в конце концов спросил комиссар.
— Я, конечно, основательно изучу бумаги майора Лиепы, — ответил Мурниерс. — А там посмотрим.
Этот ответ обеспокоил Валландера:
— Завещание, конечно, должно быть обнародовано, — сказал он.
Мурниерс не ответил, и внезапно Валландер понял, что для полковника это неочевидно. Его интересы не обязательно совпадают с интересами Байбы Лиепы и ее друзей. Возможно, ему довольно и того, что Путнис разоблачен. А насчет
— Я бы хотел получить копию расследования майора, — сказал он.
Мурниерс тотчас разгадал его замысел.
— А я и не знал, что вы читаете по-латышски, — отозвался он.
— Всего знать невозможно.
Мурниерс долго молча рассматривал его. Валландер встретился с ним взглядом и подумал, что не должен уступать. Сейчас, когда он первый раз мерился силами с Мурниерсом, самым важным было не дать себя победить. Это был его долг перед маленьким близоруким майором.
Внезапно Мурниерс принял решение. Он нажал на кнопку звонка под столешницей. Вошел человек с синей папкой. Через двадцать минут Валландер получил копию, не подлежащую регистрации, копию, существование которой Мурниерс всегда будет отрицать. Эту копию забрал себе шведский полицейский Валландер, без разрешения и вопреки практике, принятой между дружественными странами, а затем передал людям, не имеющим права доступа к этим секретным документам. Действия вышеназванного шведского полицейского Курта Валландера заслуживают, несомненно, всяческого порицания.
Вот так все и произойдет, если напишут правду. Если она когда-нибудь будет написана, что куда менее вероятно. Валландер подумал, что никогда не узнает, почему Мурниерс отдал ему копию. Ради майора? Ради страны? Или в самом деле считал, что Валландер заслуживает этот прощальный подарок?
Разговор иссяк, больше сказать было нечего.
— Ваш теперешний паспорт имеет очень сомнительную ценность, — сказал Мурниерс. — Но я позабочусь о том, чтобы вы без проблем вернулись в Швецию. Когда вы хотите ехать?
— Во всяком случае, не завтра, — ответил Валландер. — Через день.
Полковник Мурниерс проводил его до машины, которая ждала во дворе. Валландер неожиданно вспомнил свой «пежо», оставленный в сарае в Германии, где-то на границе с Польшей.
— Не знаю, как мне вернуть мою машину, — вздохнул он.
Мурниерс с недоумением посмотрел на него. И Валландер понял, что никогда не узнает, насколько Мурниерс близок к тем людям, которые считали себя гарантами лучшего будущего Латвии. Сам он лишь едва царапнул по той поверхности, с которой ему позволили соприкоснуться. Весь этот огромный камень он никогда не перевернет. Как бы то ни было, Мурниерс просто-напросто не знает, как Валландер попал в Латвию.
— Да это я так, — сказал Валландер.
Проклятый Липпман, зло подумал он. Интересно, есть ли у латышских эмигрантских организаций тайные фонды, выплачивающие шведским полицейским компенсацию за машины, которые они никогда больше не увидят?
От этой мысли он почувствовал обиду, но списал ее на страшную усталость, по-прежнему руководившую его мозгом. Пока он не отдохнет, он не может доверять собственному рассудку.
Они простились у машины, которая должна была отвезти Валландера к Байбе Лиепе.
— Я провожу вас в аэропорт, — сказал Мурниерс. — У вас будет два билета, один из Риги до Хельсинки, другой из Хельсинки до Стокгольма. Насколько я знаю, для передвижения между скандинавскими странами не надо паспортов. Так что никто не узнает, что вы были в Риге.
Машина выехала со двора УВД. Валландер сидел в темноте и размышлял над словами Мурниерса. Никто не узнает, что он был в Риге. Внезапно он понял, что и сам никогда и никому не сможет рассказать об этом, даже родному отцу. Все случившееся останется тайной, особенно потому, что было слишком невероятным, нереальным. Кто ему поверит?