Исчезновение Петра Деева
Шрифт:
Что касается самой Алевтины, то она с первых же дней работы в лаборатории разобралась, кто чего стоит. Тайные воздыхания Дмитрия и Константина не были для нее тайными, казались нелепыми и противоестественными. А еще смешнее выглядела их зависимость от начальника лаборатории Деева — ну прямо цыплята перед голодным котом!
Поэтому, опоздав утром на работу, она не объяснялась с «молчунами», а заходила в кабинет к Дееву.
— Петр Алексеевич, — ворковала она покаянно, — я опять опоздала. Ну что делать, если у меня мама такая дохлая? Опять температурит. Пришлось в поликлинику
И Петр Алексеевич, собравшийся учинить Алевтине разнос, как-то сразу размягчался под взглядом ее синих, доверчиво распахнутых глаз.
— Ну, если мама… — разводил он руками, и его прижатые к голове уши предательски розовели. — Маму, конечно, надо беречь. А может, с нею что серьезное?
— Да нет, грипп, скорее всего.
— Грипп — болезнь неприятная. Ладно, идите работайте, Алевтина Викторовна.
Направившись было к дверям, Алевтина задержалась.
— А чем мне заниматься, Петр Алексеевич? — спросила она. — Евдокимов и Кучерияк меня больше к пульту не подпускают, боятся, что я опять все перепутаю.
— Вот даже как? — нахмурился Петя. — Ладно, я разберусь. Найду вам работу.
И вскоре Алевтина Бородина обрела постоянное рабочее место в кабинете Петра Деева.
«Молчуны» облегченно вздохнули — теперь они могли не отвлекаться во время эксперимента или во время кропотливых расчетов. А чем Петя загружал лаборантку, ни Диму, ни Костю не интересовало.
15
В эти дни «молчуны», как физики-аналитки, превзошли самих себя — они решили задачу возвращения машины времени из прошлого. Аналитически доказали, что в конечном пункте движения она, выполняя заложенную в нее программу, превратится в материальную точку, станет источником виртуальных частиц с заданными свойствами. Эти-то частицы, взаимодействуя с квантовым полем вакуума, и создадут условия для смены направления движения и для одновременного превращения точки в исходный материальный объект.
Даже непробиваемый Петя Деев, изменяя своей закаленной выдержке, пришел в неописуемый восторг от сообщения «молчунов». Еще бы! Открытие его подчиненных сделало зримо близким его звездный час. Ах, каким провидцем оказался он, Петр Деев, поставив на этих кретинов, вверив в их, в общем-то, умелые руки свое будущее! Теперь один шаг отделяет его от подлинного триумфа.
Но очень скоро справившись со своим волнением, Петя многозначительно кашлянул в кулак, плотнее прикрыл двери в свой кабинет.
— Теперь мы сделаем так, ребята, — сказал on, — я на этой неделе выступлю с отчетом о нашей работе на Ученом совете института. Директор уже давно прижимает меня с этим делом.
Нет, вы только представьте, какое впечатление я произведу перед всей этой ученой братией! — не удержался он, счастливо похохатывая. Но тут же мысленно одернул себя. — Над отчетом нам с вами придется как следует поработать, может, и не поспать придется. Тут уж не обессудьте.
Мой кабинет и диван будут в полном вашем распоряжении, — и после многозначительной паузы: — Ну, а когда отчет будет утвержден Советом института, я отправлю его в Академию наук.
Чувствуете, чем это
Помолчав и покровительственно глядя на «молчунов», он снисходительно потрепал их за плечи.
— С Деевым не пропадете, — сказал он коротко и жестко. И добавил:
— Так что можете начинать проектирование машины в металле. Я вам такого конструктора организую, что только ахнете. Будете гнать чертежи. Ну, а за изготовлением дело не станет, вы же меня знаете.
На другой же день утром Петя привел в закуток к «молчунам» невысокого хмурого мужчину лет пятидесяти пяти в поношенном мятом костюме неопределенного цвета, в клетчатой рубашке с расстегнутым потертым воротничком.
Сквозь реденькие, тоже неопределенного цвета волосы просвечивала лысина с нездоровой кожей. И вообще все лицо его было тоже какое-то помятое, словно с хронического запоя.
— Знакомьтесь, ребята, — отрекомендовал мужчину Петя Деев, — вот наш, что называется, генеральный конструктор.
— Я —.Фивейский, — буркнул «генеральный», — Михаил Михайлович.
В углу зала ему поставили кульман и небольшой письменный стол. Очень скоро «молчуны» убедились, что Петя Деев знает, кого принимать на работу. Фивейский на лету схватывал идею, часто подсказывал свои собственные решения — видать, опыт у него был очень солидный.
Чертил же он с непостижимой быстротой, постоянно держа во рту два резервных, специально заточенных карандаша.
Очень скоро он уже с нескрываемым интересом и уважением поглядывал на Дмитрия и Константина, обращаясь к ним запросто на «ты». Но кого он сразу же и откровенно невзлюбил, так это Алевтину.
— Попрыгунья-стрекоза, — как-то вслух бросил он ей вслед. И, обращаясь к «молчунам», посоветовал:
— Не надо на нее смотреть так влюбленно, глаза заболят. И не стоит она того.
Стало очевидно, что у Фивейского наметанный глаз не только на конструкторские решения, но и на все житейские дела.
16
Машина постепенно обрастала деталями. Ее внешняя оболочка представляла собой двухметровую сферу, сложенную из шестисот треугольных иридиевых пластинок. В монтаже большим умельцем показал себя Фивейский. Ему помогали два слесаря-электроника, также приведенные Деевым. Это были молодые парни, читающие схему любого самого сложного блока, как открытую книгу.
Что касается Петиного отчета на Ученом совете института, то он, действительно, произвел впечатление разорвавшейся бомбы. Оказалось, что, кроме директора, ни одна живая душа в институте не ведала о том, что под крышей этого здания создается уэллсовская машина времени. В лабораторию зачастило институтское начальство и руководители других отделов.
Они появлялись в сопровождении Петра Деева, которого уважительно величали Петром Алексеевичем. А Петя водил их вокруг машины, объяснял ее устройство. Теперь он мог говорить на равных даже с теми, кто имел высокие научные степени. И тут, к его несказанному внутреннему удовлетворению, его принимали уже как равного.