Исчезновение
Шрифт:
17
Глава, из которой вы узнаете мнение Владимира Ильича по поводу Голливуда
Албен ушел. Позже из короткого письма, дошедшего до борджа, он узнал, что Анастасия в конце концов добралась до американского консульства в Каттаро. [318] Но во время длительного перехода звезда простудилась. Через месяц у нее началось воспаление правого легкого.
Доктор запретил ей даже думать о Голливуде. Рыдая, Анастасия покорилась. Да и, по правде говоря, несмотря на то что выглядела она еще вполне привлекательно, можно было смело заявить, что будущего в звуковом кино, которое тогда только-только начало зарождаться, у нее нет. (Все это происходило в начале августа тысяча девятьсот двадцать восьмого года – хватило одного лишь фильма Алэна Крослэнда, чтобы на студии «Коламбия пикчерс» в Ренке приступили к коренным преобразованиям. [319] )
318
Итальянское
319
В 1926 г. американский кинорежиссер Алэн Крослэнд снял фильм «Дон Жуан» с музыкальным сопровождением, в 1927 г. – «Джазовый певец» с музыкой, диалогом и шумами.
Таким образом, женщина-вамп, из-за которой исхудал Фарук, растолстел Бодуэн, по которой вздыхал Тафт, а затем и Вудро Вильсон, из-за которой рыдал Дж. Рамсей Мак-Дональд, вамп, которой сэр Уинстон Черчилль лично подарил целый центнер гаванских сигар, [320] вамп, о которой Владимир Ильич Ульянов сказал, что нет опиума более вредоносного, эта женщина-вамп подводила теперь – не поставив, однако, финальной точки – черту под своим творческим путем, столь блистательным, что трубно было представить, что он может оборваться таким вот образом: она, обладательница восемнадцати Оскаров, шести Золотых Львов! Поистине: Sic transit Gloria mundi.
320
Здесь упомянуты политические деятели различных стран: Фарук (1920–1965) – король Египта (1936–1952 гг.); Бодуэн I (1930–1993) – король Бельгии (1951–1993 гг.); Тафт (Уильям Ховард; 1857–1930) – президент США (1909–1913 гг.); Вильсон Вудро (Томас Вудро; 1856–1924) – президент США (1913–1921 гг.); Мак-Дональд Джеймс Рамсей (1866–1937) – один из основателей лейбористской партии Великобритании, ее председатель (с 1911 г.), премьер-министр страны (1929–1933 гг.); Черчилль Уинстон (сэр У. Леонард Спенсер; 1874–1965) – премьер-министр Великобритании (1940–1945 гг., 1951–1955 гг.), литератор, лауреат Нобелевской премии в области литературы (1953 г.), автор исторических трудов и мемуаров и, как известно, большой почитатель гаванских сигар. Следует отметить, что приводя длинный список известных имен, автор-мистификатор, как мы уже подчеркивали, скорее всего сознательно, все путает: в период юности героини первый из упомянутых выше был слишком мал, второй же вообще еще не появился на свет, остальные, наоборот, в 20-е годы могла оказаться, мягко говоря, староваты для слишком юной Анастасии.
Многие ее почитатели погрузились тогда в глубокую печаль. Все члены клуба «Айрон Маунтин», [321] на границе штата Висконсин, неподалеку он озера Мичиган, совершили коллективное самоубийство. Один японец сделал себе харакири. Матрос с Ямайки сбросился с крыши «Рэйдиоу-Сити Билдинга» [322] в Манхэттене.
Анастасия укрылась в санатории в Давосе. Томас Манн, встретив ее там однажды, сказал, кажется, так: «Если бы я увидел Анастасию раньше, Ганс Касторп никогда не узнал бы Клавдию Шоша». [323]
321
Железная гора (англ.).
322
Здание городского радио.
323
Одна из героинь романа Т.Манна «Волшебная гора», в которую влюблен главный герой Ганс Касторп.
Через полгода Анастасия родила, но, будучи уже больной туберкулезом, умерла почти сразу же после родов. В ее сумке была найдена записка с завещанием: родившуюся девочку следует назвать Ольгой Маврокордатос, она является наследницей достаточно большого состояния, часть которого пойдет на содержание санатория, тот же со своей стороны обязуется обеспечить ей достойное в нем проживание вплоть до наступления ее совершеннолетия.
Таким образом, Ольга выросла в Давосе, в сверхшикарном санатории, под непрестанным присмотром. И ничего не знала об Албене.
– Но что же случилось
– Через три года он узнал, что Ольга живет в Давосе. И захотел ее повидать. Он отбыл в Давос в сопровождении Отона Липпманна, который к тому времени стал его правой рукой. Албен вел свой «лагонда-бугатти» [324] уверенно, несмотря на крутые повороты. Но до Давоса он так и не доехал…
– Почему? – с удивлением спросил Антон Вуаль.
– Отон Липпманн рассказывал мне позже, что, проехав три четверти пути, возле Инсбрука, Албен оставил его в машине одного, сказав, что ему нужно повидаться неподалеку с одним человеком. Отон видел, как Албен входил в ангар, похоже, заброшенный. Липпманн долго ждал его. Вечером вошел в ангар сам, но никого там не нашел, за исключением самого Албена – тот лежал в луже крови, бездыханный.
324
Автомобиль, производился на заводе известного французского промышленника Этту Лагонда-Бугатти (1881–1947).
– Странная история, – усмехнулся Антон Вуаль.
– Да, я полагаю, Отон и убил Албена, чтобы завладеть его сокровищами.
– Но Отон-то хоть отправился в Давос повидать Ольгу?
– Он поехал туда. Он наверняка намеревался похитить ее. Но администрация санатория не позволила ему встретиться с Ольгой. Ему пояснили, что он не имеет на то никакого права. Ему даже пригрозили тюрьмой в том случае, если он будет настаивать на воем.
– Таким образом, – заключил Вуаль, – Ольга по-прежнему не знала, почему ее назвали Маврокордатос?
– Да, – вздохнул Аугустус, – но главное – это то, что никто не ведал о Проклятье, связанном с этой фамилией. Ольга так никогда и не узнала о той нечестивой, ужасающей силе, которая навсегда отметила ее своим знаком.
После смерти Отона Липпманна, узнав от него о Проклятье, что висело над нашими именами, проклятый им от имени исчезнувшего Заира, я трижды отправлялся в Давос с твердым намерением: Ольга должна умереть от моей руки пока еще не слишком поздно. Но Ольга уже покинула санаторий. Один человек сообщил мне, что она появилась в Швейцарии, в Локарно. Я поехал туда, но, увы, опоздал! Мне сообщили, что Ольга обосновалась в Лондоне, и я направился туда. Но попал на вокзал Виктории как раз в тот момент, когда она отъезжала во Франкфурт. Вскоре я позвонил своему доверенному человеку в Консульстве, наказав ему позаботиться об Ольге до моего появления. Но – фатум, снова фатум! – человек этот (большего идиота свет не видывал!) помог ей с визой в Швецию. И тут я, доведенный до крайности, спасовал!
– Вот почему я сказал, – заключил Аугустус, – что Хэйг не понял меня. Он считает, что, прокляв, он приговорил меня к смерти. Но, соединившись брачными узами с Ольгой Маврокордатос, он умрет! Он, а не я! Он в западне. Когда у него спектакль?
– Во вторник вечером, – ответил Антон Вуаль, взглянув в свой блокнот.
– За три дня, – сказал Аугустус, правда, с некоторым сомнением, – на моем мой автомобиле мы сможем добраться до Урбино. Но выезжать нужно немедленно. Вырвем моего сына из лап явившей себя смерти! В путь! Вперед! Andiamo! [325]
325
Пошли (итал.).
18
Глава, о которой наверняка никто не скажет, что она многое проясняет
– Хорошо, – сказал Антон решительно, – поедем в Урбино. Будем ехать днем и ночью, будем по очереди вести машину, но выедем все-таки позже, поскольку нужно прежде во что бы то ни стало узнать значение белой россыпи на краю бильярдного стола.
– Но почему? Что там высматривать в этой россыпи? – возразил Аугустус – в нем все просто кипело от нетерпения.
– Так родилось Проклятье, которое поразило твоего сына. Ибо есть одно обстоятельство, о котором он не сказал тебе ни слова: ты уже знаешь, что он сорвал с твоего пальца Заир, но тебе не известно, куда он его дел!
– Но тогда… россыпь… – побледнел Аугустус.
– Россыпь нам поведает – речь идет о пожелании, а не о знании, – почему Проклятье связано с Заиром.
– Но кто сможет понять значение?
– Я, – уверенно сказал Антон Вуаль. – Хэйг сделал когда-то для меня приблизительный набросок рисунка россыпи, над которым я на досуге размышлял, консультируясь иногда у одного ученого из Национального центра научных исследований. И теперь, хоть мне и не все до конца ясно, однако я знаю значение нескольких понятий, которые наверняка подскажут нам решение или, по крайней мере, упростят наши труды.