Исчезнувшая пожарная машина
Шрифт:
— А ты сам-то веришь, что это был несчастный случай?
Рённ опустил взгляд на свои руки. Наконец кивнул.
— Да. Другого объяснения нет. Все подтверждается.
— Да. За исключением этой искры.
— Ну, вообще-то ты прав. Однако здесь невозможно ничего доказать.
Гюнвальд Ларссон вырвал из носа светлый волос и задумчиво на него уставился. Потом подошел к кровати и сел на нее. Сложил бумаги, которые ему принес Рённ, и швырнул их на тумбочку так, словно он тоже закрывал это дело.
— Тебя выпишут послезавтра?
— Наверное.
— А
— Очевидно, — с отсутствующим видом ответил Гюнвальд Ларссон.
Рённ посмотрел на свои часы.
— Ну, мне пора. У моего сына завтра день рождении, и мне надо купить ему подарок.
— А что ты собираешься ему подарить? — не проявляя особого интереса, спросил Гюнвальд Ларссон.
— Пожарную машину, — ответил Рённ.
Гюнвальд Ларссон уставился на него так, словно он сказал что-то ужасно неприличное.
— Он ее хочет, — объяснил Рённ. — Она примерно такого размера и стоит тридцать две кроны.
Он развел руки, чтобы показать, какого размера пожарная машина.
— Понятно, — сказал Гюнвальд Ларссон.
— Ну… в таком случае, пока.
Гюнвальд Ларссон кивнул. Он ничего не говорил до тех пор, пока Рённ не взялся за дверную ручку.
— Эйнар…
— Да?
— Эти цветы… ты их сам нарвал? На какой-то могиле?
Рённ с обидой посмотрел на него и вышел.
Гюнвальд Ларссон лег на спину, сплел пальцы своих могучих рук за головой и устремил взгляд в потолок.
На следующий день был четверг, четырнадцатое марта; никаких признаков весны пока не наблюдалось, хотя, если верить календарю, она уже наступила. Напротив, ветер стал более холодным и пронизывающим, чем обычно; твердые крупинки снега стучали в окна Южного управления. Колльберг сидел и пил кофе с булочками, разбрасывая крошки по письменному столу Мартина Бека. Сам Мартин Бек пил чай, тщетно надеясь, что его желудку станет лучше. Была половина четвертого, и бóльшую часть дня Колльберг посвятил ворчанию на Скакке. Когда объект его насмешек время от времени удалялся за пределы слышимости, он смеялся до колик в животе.
Раздался тихий стук в дверь и вошел Скакке. Он бросил робкий взгляд в сторону Колльберга и осторожно положил лист бумаги на стол Мартина Бека.
— Что это? — поинтересовался Колльберг. — Еще один случай мнимой смерти?
— Копия протокола из Института судебной экспертизы, — едва слышно прошептал Скакке и направился к двери.
— Скажи нам, Бенни, — спросил Колльберг с невинным выражением лица, — как это тебе пришла в голову мысль стать полицейским?
Скакке нерешительно остановился и принялся переминаться с ноги на ногу.
— Отлично, — сказал Мартин Бек, взяв документ в руки. — Спасибо. Можешь идти.
Когда дверь закрылась, он взглянул на Колльберга и сказал:
— Может, на сегодня
— Ладно, — весело ответил Колльберг. — Я могу продолжить завтра. Что это?
Мартин Бек пробежал глазами протокол.
— От Хелма, — сказал он. — Он обследовал ряд предметов с места пожара на Шёльдгатан. Как он говорит, для того, чтобы установить возможную причину пожара. Результаты отрицательные.
Он вздохнул и положил протокол на стол.
— Эта девушка, Мадлен Ольсен, умерла вчера, — произнес он.
— Да, я читал об этом в газетах, — безо всякого интереса сказал Колльберг. — Кстати, а ты не знаешь, почему это ничтожество решило стать полицейским?
Мартин Бек ничего не ответил.
— А я знаю, — сказал Колльберг. — Я читал в его деле. Он написал, что хочет воспользоваться профессией как трамплином в своей карьере. Его цель стать начальником управления полиции.
Колльберг зашелся в очередном приступе смеха и едва не подавился булочкой.
— Не нравится мне это дело с пожаром, — сказал Мартин Бек.
Прозвучало это так, словно он разговаривает сам с собой.
— Что это ты там сидишь и бормочешь? — отдышавшись, спросил Колльберг. — А кому оно нравится? Разве недостаточно, что четыре человека сгорели заживо, а этот слабоумный великан получил медаль?
Колльберг внимательно посмотрел на Мартина Бека и заговорил серьезным тоном:
— Все ведь совершенно ясно, разве не так? Мальм открыл газ и покончил с собой. О том, что произойдет потом, он не думал, а когда дом взорвался, был уже мертв. Погибли трое ни в чем не повинных людей, а полиция лишилась свидетеля и шансов на поимку Олафсона или как там его зовут. Тебе или мне здесь делать нечего. Разве я не прав?
Мартин Бек тщательно высморкался.
— Все сходится, — решительно подвел итог Колльберг. — Только не говори, что сходится слишком хорошо. Или что твоя знаменитая интуиция…
Он осекся и критически оглядел Мартина Бека.
— Черт возьми, по-моему у тебя какая-то депрессия.
Мартин Бек пожал плечами. Колльберг покачал головой.
Они были знакомы давно и отлично понимали друг друга. Колльберг прекрасно знал, что мучит Мартина Бека, однако не мог первым, без его разрешения заговорить на эту тему и поэтому весело предложил:
— Да черт с ним, с этим пожаром. Я уже о нем почти забыл. Как насчет того, чтобы сегодня вечером пойти ко мне? Гюн уходит на какие-то курсы, мы сможем выпить и сыграть партию в шахматы.
— Да, — согласился Мартин Бек. — Почему бы и нет.
Теперь у него был повод прийти домой хотя бы на несколько часов позже.
XI
Гюнвальда Ларссона действительно выписали пятнадцатого марта после утреннего обхода. Доктор велел ему не волноваться и освободил на десять дней от работы, то есть до понедельника, двадцать пятого.