Исчезнувшие без следа
Шрифт:
– Да.
– Почему же я вас не знаю?
– Я служил в первом составе «Антитеррора».
У Дружинина от изумления взлетели брови. Удалов повернулся к нему – было заметно, что командир тоже несколько растерялся, – и некоторое время смотрел на Дружинина, решая про себя какую-то задачу, после чего лишь едва заметно пожал плечами и ничего не сказал. Дружинин понял, в чем дело: Удалов решал, выставить незнакомца за дверь или разрешить остаться. Позволил остаться, потому что происходило слишком много непонятного, и Удалов, памятуя о странных событиях последних
– Первый состав «Антитеррора»? – произнес Удалов. – Это как понимать? Я никогда об этом не слышал.
– Ваша группа – уже вторая.
– А куда же девалась первая?
– Первая погибла, – сказал незнакомец. – Практически в полном составе.
– Когда это произошло?
– Больше года назад. Вот здесь, в этом кабинете, на вашем месте, сидел другой командир, и у него были другие бойцы, не те, которыми вы сейчас командуете.
– И вы были одним из тех бойцов?
– Да. Моя фамилия Крамаренко. Я был командиром отделения.
– Итак, вся группа погибла, – вернул разговор в нужное русло Удалов.
Крамаренко кивнул.
– Я пришел потому, что увидел по телевизору репортаж о работе комиссии Аникина. Там говорилось, что случай в метро каким-то образом связан с исчезновением денег – большой суммы, пропавшей примерно год назад. И еще назвали фамилию парня, который пронес в метро бомбу: Кочемасов. Так вот – эта фамилия мне знакома.
– Откуда?
– Наша группа занималась делом человека по фамилии Кочемасов.
– «Антитеррор» занимался? – уточнил Удалов.
– Да. Тот, первый состав.
– И каким же образом это происходило?
– Я уже не помню всех подробностей. Но в целом все выглядело так. Один за другим, с небольшим интервалом во времени, исчезли несколько предпринимателей. При этом вместе с ними исчезали большие суммы денег. Их искали, конечно, но не смогли найти. «Антитеррору» поручили заняться этим делом.
– Кто поручил?
– Не знаю. Об этом знал только наш командир.
– Он тоже погиб?
– Да. Вместе со всеми.
Крамаренко потянулся к карману, но задержал руку на полпути.
– У вас в кабинете можно курить?
Было заметно, что у него подрагивают пальцы.
– Можно, – сказал Удалов. – Курите, пожалуйста.
– Мы стали работать, – продолжал Крамаренко, закурив. – Было понятно, что разыскивать пропавших людей уже бессмысленно – мир велик, и поиски ничего не дадут. Поэтому мы спрогнозировали дальнейшее развитие событий. Нам было известно, что все случаи исчезновения похожи друг на друга как близнецы – прослеживалась схема. Значит, решили мы, будут и еще подобные случаи, и нам нужно вычислить того, кто может стать следующим. Симптомы: он должен заключить сделку, отправить за рубеж большую сумму денег и при этом иметь на руках авиабилет в какую-нибудь из зарубежных стран. Мы не ошиблись в своих прогнозах – такой человек вскоре появился.
– Фамилия этого человека? – быстро спросил Удалов.
Крамаренко прищурился – то ли вспоминал, то ли сигаретный дым попал в глаза.
– Не припомню, –
– Кочемасов? – подсказал Удалов.
– Нет.
– Воронцов?
– Да! – с нескрываемым удивлением подтвердил Крамаренко и даже подался вперед. – Откуда вы знаете?
– Он связан с делом Кочемасова, и нам кое-что о нем известно.
Крамаренко кивнул.
– Мы подослали к Воронцову нашего агента, – продолжал он. – И имели возможность следить за событиями. Они выехали в Англию, потом перебрались куда-то на побережье Африки, и вот там мы их потеряли.
– Почему?
– Люди, которые заманили этого самого Воронцова, в аэропорту Конакри все сделали молниеносно – наша группа сопровождения еще не успела туда прибыть, а их уже и след простыл. Мы думали – все, просчитались. Но потом оказалось, что эта женщина…
– Какая женщина? – не понял Удалов.
– Наш агент. Это была женщина, я разве не упомянул?
– Нет. Она тоже служила в «Антитерроре»?
– Да. Такой же боец, как и все. Хотя и женщина. – Крамаренко помолчал. – Очень красивая. – Он вздохнул. – Так вот, она успела из Конакри отправить нам весточку. И через неделю или две, я теперь уже точно не помню, мы знали место, где их запрятали. Группа отправилась туда. Я должен был лететь со всеми вместе, но за несколько дней до этого мы брали какого-то психа, который здесь, в Москве, на Новом Арбате, захватил заложников. Когда его задерживали, он успел выстрелить, и пуля по касательной задела мне лицо. – Крамаренко показал на свою щеку, где у него остался шрам. – Ничего опасного, но командир не взял меня в Африку. Ты, говорит, раненый. Смеялся. А получилось, что он мне жизнь сохранил – единственному из всех.
Крамаренко прикурил новую сигарету от окурка и с видимым удовольствием затянулся.
– Что же случилось в Африке? – спросил Удалов.
– Я не знаю ничего. Почти ничего. Вроде бы они нашли того беглеца…
– Воронцова?
– Да. Но потом произошла катастрофа. Вертолет рухнул в океан, и все погибли.
– Никто не уцелел?
– Насколько я знаю – никто. Здесь, в Москве, из бойцов остался я один. Были еще два или три человека, но они из обслуживающего персонала. После гибели группы ко мне никто не приходил и даже никто не позвонил. Как будто нас никогда и не было – ни ребят наших погибших, ни меня. Потом я услышал, что вроде бы заново набирают «Антитеррор». Но сил прийти сюда не было. Хотелось все забыть.
Крамаренко замолчал. По лицу его было видно, что забыть ему не удалось.
Дружинин в замешательстве взглянул на командира. Он не знал, можно ли верить всему услышанному.
– Я пришел к вам, а не к Аникину, потому что во всей этой истории задействован «Антитеррор», – сказал Крамаренко. – Отсюда и надо начинать, а уж потом выходить на Аникина.
Он жил с этой болью больше года, и теперь ему необходимо было ее с кем-нибудь разделить.
– Нужно, чтобы вы вспомнили побольше подробностей, – сказал Удалов. – Имена, обстоятельства, разговоры…