Исчезнувший фрегат

Иннес Хэммонд

Он улыбнулся ей, потом нам.

— Я это утверждаю не голословно. К тому же она, — прибавил он более серьезно, — отличный ветеринар и умеет обращаться со множеством повреждений костей и отличит опухоль от беременности.

Он снова сбился на шутливый тон.

— В общем, определяйтесь, а утром сообщите нам свое решение.

Поднявшись на ноги, он продолжил:

— А сейчас мы бы с радостью познакомились с нашими койками и повалились. Из-за погоды и каких-то проблем у экипажа самолета мы добирались сюда три дня, и теперь оба едва стоим на ногах.

Они остались ночевать на борту, так что Нильс и Айрис решили,

что будем завтракать в девять, чтобы дать им возможность подольше поспать. Но когда я пришел на следующее утро, они уже были на палубе.

— Еле дождался, чтобы все тут посмотреть.

Он был бодр и весел, а его жена стояла у штурвала наверху, ярко-красная вязаная шапка с ушами совершенно изменила ее внешность.

— Уже во всем разобрался, с прямыми парусами и остальным, за исключением пары канатов за фок-мачтой. Вы ставите между мачтами генакер, да?

Я кратко ввел его в курс использования фишерманов и узких стакселей, после чего мы направились вниз завтракать. Проходя через рубку, он задержался наверху сходного трапа.

— Хорошее у вас тут оборудование. — Он кивнул на радиоприборы позади штурманского стола. — Неплохой комплект для любительской радиосети и для однополосной модуляции на высоких частотах. У кого-нибудь на борту есть разрешение?

Я помолчал в замешательстве.

— Возможно, у Айана есть.

Когда дело касалось его, то все представлялось возможным.

— Хотя я не думаю.

Энди взглянул на меня со скошенной на один бок полуулыбкой.

— Полагаю, там, куда мы направляемся, это не имеет большого значения. Никто не арестует нас за то, что у нас нет лицензии, посреди моря Уэдделла! Сегодня вечером наведу справки, позвоню кое-куда. Но оборудование что надо, глаз радуется.

На следующее утро погода выдалась хорошей, с перистыми облаками высоко в небе и слабым ветерком.

— Выйдем сразу же после завтрака, — сказал я. — Дадим вам возможность освоиться на палубе.

Трудно поверить, насколько все становилось по-другому, когда рядом был по-настоящему опытный помощник. И насчет своей жены он также был прав. Она оказалась чрезвычайно проворной, очень уверенно вела себя на палубе и быстро всему обучалась. Прежде чем ветер стал усиливаться сразу после полудня, мы испытали все паруса, и не один, а несколько раз. Мы на бегу подкрепились кофе с бутербродами в рубке, наблюдая за любыми изменениями ветра и следя за всеми встречными плавсредствами.

День заканчивался, и у меня зарождалось ощущение, что команда начинает складываться и что мы действительно способны осуществить поход среди льдов моря Уэдделла. Мы так сосредоточились на работе с парусами, что, пожалуй, совсем забыли о Карлосе, и он уже ждал нас на пристани, когда мы подходили к берегу. В руке у него была бутылка терпкого красного чилийского вина, что продавалось в баре-ресторане. Я узнал этикетку, когда он помахал ею нам, пока мы швартовались. Он дошел до залива Отуэй и был страшно горд за себя, на что, в общем, имел право, так как дорога туда и обратно составляла что-то около пятидесяти миль.

— Мне повезло, обе ночи были лунными. Россыпи сияющих звезд, спутники. Небо было невероятно ясным.

Язык его слегка заплетался.

— И птицы. Жаль, я не взял с собой ту книжку, что есть на борту. Теперь, конечно, я уже не вспомню всех подробностей.

Говоря, он в основном обращался к Энди.

Его, видимо, очаровал долговязый австралиец, который сидел за штурманским столом со сдвинутыми назад наушниками и длинными пальцами орудовал ручками управления передатчика однополосной модуляции.

— Вас интересуют птицы?

Энди слегка кивнул, не отвлекаясь от передатчика.

— Я слышал, вы были на станции Дэйвис [122] .

— Ага.

— Видели там императорского пингвина?

— Нет. Там много королевских. Адели тоже.

— А императорских нет?

Карлос обернулся ко мне:

— Мы будем заходить на Южную Георгию?

— Я не знаю, — ответил я.

— Там есть несколько колоний императорских пингвинов.

Он воодушевленно обернулся к Энди:

122

Станция Дэйвис — австралийская научно-исследовательская антарктическая станция.

— Они три фута ростом, клюв на уровне вашего пупа, своим крылом могут переломить человеку руку. Я в самолете про них много прочел в старой книжке про Южную Георгию. В ней говорится, что они скользят по льду на брюхе, а потом встают, оттолкнувшись клювом, как те маленькие неваляшки из рождественских хлопушек.

Карлос продолжал в том же духе, треща без умолку и беспрестанно теребя Энди вопросами, пока тот не взвился:

— Заткнись ты наконец, бога ради! Я ничего из-за тебя не слышу.

В наступившей гробовой тишине Айрис объявила нам, что ужин готов. Опять было рагу, но на этот раз с большим количеством замороженной цветной капусты и свежими водорослями, поэтому оно больше напоминало густой суп. Только мы приступили к еде, как появился Айан. Вид у него был уставший. Поздоровавшись с Гэлвинами, он уселся и больше не произнес ни слова и, даже когда Айрис предложила ему рагу, лишь отрицательно покачал головой.

Он не выказал никакого удивления внешности Гоу-Гоу, как будто знал заранее, что в ее жилах течет кровь аборигенов Австралии. Но Карлос не упустил случая: наклонившись над столом, он пялился на Гоу-Гоу с тем же дьявольским огоньком в глазах.

— Стройно-звучные напевы раз услышал я во сне [123] , — процитировал он.

С едва заметной жестокой улыбкой он продолжил, медленно и четко выговаривая слова:

— Австралийской нежной девы, певшей в ясной тишине под созвучья диджериду [124] …

— Заткнись! — Энди сказал тихо, но угрожающе. — Ты напился, парень, но это тебя не оправдывает.

Вытянув шею и улыбаясь, Айан обратился к Гоу-Гоу:

123

Отрывок из поэмы Сэмюэла Тейлора Кольриджа «Кубла Хан, или Видение во сне». В поэме речь об абиссинской деве. Карлос переиначивает текст.

124

Диджериду — музыкальный духовой инструмент аборигенов Австралии.