Исчезнувший оазис
Шрифт:
— Это — «точное»?
— По древнеегипетским меркам — точнейшее. «Поля песка» — это Великое песчаное море, «Стена Сета» — восточный склон Гильф-эль-Кебира. Сет, кстати, был и богом пустыни. За неимением почтового индекса самое четкое описание. К тому же это не все. — Флин снова отправился вдоль папируса. — Дальше Имти переходит к описанию самой экспедиции — довольно интересному, учитывая, что все это писалось заблаговременно, то есть до ее начала. Я не буду читать все подряд, остановлюсь на последней части.
Он прошел к самому краю папируса,
— «Итак, мы достигли самого края света, Западной стены, и Око Хепри было открыто. Мы миновали Уста Осириса, проникли в инет Бен-бен и очутились перед хут аат, главным храмом. Вот он — твой дом, о Камень Огня, где возник ты прежде всех вещей и куда вернулся. Вот он, конец. Врата закрыты, заклинания сокровенности произнесены, два проклятия наложены — да сокрушит лиходеев пасть Себека и да поглотит утроба змея Апопа! Я, Имти-Хентика, Величайший провидец, не вернусь из этой долины, ибо богам было угодно, чтобы моя усыпальница осталась пустой на века. Да пройду я путем праведных, да пересеку небесную твердь, да взойду к Всевышнему и воссяду за трапезой рядом с Осирисом. Восславим Ра-Атума!»
Он замолчал и выпрямился. Фрея ждала продолжения, но его не последовало.
— И это все?
Она не могла скрыть разочарования. После такого многообещающего начала, как ей казалось, впору было бы не то чтобы поражать откровениями, но хотя бы объяснить, намекнуть, что происходит и почему. А вместо этого ее еще больше запутали. Око Хепри, чьи-то там уста, змеи, проклятия… Она почувствовала себя так, словно долго шла по лабиринту, а очутилась на прежнем месте, ничуть не приблизившись к выходу.
— И это все? — повторила Фрея.
Флин пожал плечами в знак оправдания:
— Я же не обещал полную картину. Зато теперь вы знаете не меньше меня.
В зал ввалилась орава туристов под предводительством экскурсоводши со сложенным зонтиком. Они прошли через зал, даже не взглянув на экспонаты. Фрея посмотрела сквозь витрину и взяла у Флина фотографию.
— Если этот оазис так трудно найти…
— Как Руди Шмидт там оказался? — договорил за нее Флин. — Да, это вопрос финального раунда. Не последнее, что вызывает удивление во всей этой истории с оазисом, — как люди ухитряются туда попадать, если он «тайный»? — Он изобразил кавычки. — Руди Шмидт — только один из них. Да и прежде ходили слухи о том, что какие-то из бедуинских племен знают его расположение, хотя лично я так и не смог это подтвердить.
— Как же они его нашли? — спросила Фрея.
Флин развел руками:
— Бог их знает. В Сахаре порой случается удивительное. Чудаки вроде меня тратят всю жизнь, чтобы найти оазис, а потом кто-то забредает туда по ошибке. Как это объяснить? Хочешь — верь, хочешь — нет, но первое толковое слово по этому поводу я слышал от одной гадалки в Асуане. Она заявляла, что в прошлой жизни была женой Пепи Второго, царицей Нейт. Она мне сказала, что на оазисе лежат заклятия невидимости, и чем сильнее хочешь его найти,
Они бросили прощальный взгляд на исписанный папирус и направились к выходу. Где-то прозвенел звонок, возвещающий скорое закрытие музея.
— Алекс обо всем этом знала? — спросила Фрея, спускаясь на первый этаж. — Про оазис и камень?
Флин кивнул.
— Мы работали вместе у склона Гильф-эль-Кебира, и я временами читал ей лекции, сидя у костра. Справедливости ради, она не осталась в долгу. Так что если мне больше не доведется услышать про осадочные породы озерного происхождения, я не обижусь.
Они прошли лестницу и снова очутились в зале Старого царства. Толпы посетителей текли к главному выходу, погоняемые охранниками.
— Насколько ценен этот оазис? — спросила Фрея. — То бишь есть ли там…
— Золото и бриллианты? — Флин улыбнулся. — Очень сомневаюсь. Правда, «Китаб аль-Кануш» утверждает, что там сокрыты несметные богатства, но это почти наверняка преувеличение. Пара деревьев и много древних руин — вот и все, что скорее всего там можно найти. Очень ценных — с научной точки зрения, но для простого человека… — он пожал плечами, — ничего особенного.
— А камень Бен-бен?
— Опять-таки, яйцеголовые вроде меня сочли бы его находкой века: священный символ древних египтян… Мечта археолога. Однако если не брать историю в расчет, это просто камень, хотя и единственный в своем роде. Он не отлит из золота. С точки зрения коммерции существуют более ценные артефакты.
Флин и Фрея прошли под ротондой и теперь пересекали второй зал с гигантскими саркофагами. Фрея остановилась, поднесла к глазам снимок таинственной арки и задала вопрос, который мучил ее с тех пор, как она впервые увидела фотографию:
— Так почему, черт побери, мою сестру убили ради этого?
Флин посмотрел на нее и отвернулся. Заговорил он не сразу.
— Не знаю. Простите, Фрея. Я правда не знаю.
Они вернулись в административную секцию и поднялись по спиральной лестнице в фотографический отдел. Дверь лаборатории все так же была закрыта.
— Как дела, Мажди? — Флин постучал.
Ответа не было.
— Мажди! Ты там?
Никто по-прежнему не отвечал. Флин еще раз стукнул, потом взялся за ручку и рванул на себя. Несколько секунд, пока глаза привыкали к темноте, он стоял молча, но потом…
— Боже! Нет, не может быть!
Фрея стояла сзади, поэтому ничего не разглядела за его спиной, а когда просочилась сбоку и увидела, на что он смотрит, протяжно охнула и зажала себе рот.
Мажди в нелепой позе лежал на полу с раскрытыми глазами, а его горло было рассечено от уха до уха. Кругом густой черной лужей разлилась кровь, покрывая все вокруг — лицо египтянина, его рубашку, руки…
— О-о, Мажди, — простонал Флин и врезал по дверному косяку. — Дружище, что я наделал…