Исчезнувший оазис
Шрифт:
Он щелкнул выключателем на маяке, ввинтил его в песок и поднялся.
— Мы что, пойдем туда? — спросила Фрея.
— Нет, останемся здесь лепить куличики.
Ирония прозвучала мягко, и Фрея улыбнулась собственной глупости. Конечно же, Флин ни за что не усидит на месте, ковыряя в носу.
— Думаешь, там не опасно?
Он пожал плечами:
— Наверняка не страшнее Маншият-Насира и Абидоса.
— Ну оттуда-то мы выбрались.
Теперь пришла его очередь улыбнуться:
— Ты прямо как твоя сестрица.
Фрея распустила волосы и тряхнула головой:
— Египтологи — вперед.
Флин начал пробираться к дыре,
— Ты только не смейся, но об этом месте всякие слухи ходят. Есть вещи, которые мы не в силах… — Он затих, подбирая слова. — В общем, будь осторожнее, как попадем внутрь. Старайся ничего не трогать, ладно?
Флин заглянул ей в глаза, проверяя, услышала ли она его предупреждение, и пошел дальше.
Вертолеты летели над пустыней четким строем, проносясь над гребнями дюн: пять песчаного цвета «чинуков» и, чуть позади, черная «агуста». Направлялись они на юго-запад. Позади вставало солнце. Группа вертолетов держала путь к северу от одинокого утеса посреди пустыни, так что белый «лендкрузер», притаившийся в его тени, остался незамеченным. Едва вертолеты отлетели далеко вперед, а их зловещий рокот стих, машина выкатилась на солнце. Секунду-другую она стояла неподвижно, будто принюхиваясь, а потом с ревом покатилась через пески вслед за вертолетами. Ее то и дело заносило, колеса буксовали, но она пробиралась вперед, словно верный пес за хозяином.
— Невероятно, — пробормотал Флин.
Они поравнялись с вратами в скале и, встав бок о бок, всматривались в темноту туннеля. Песчаный склон оползал в глубину еще метров на десять, а дальше открывалась высеченная в камне лестница, которая уходила во мрак, словно в черный омут.
— Потрясающе! — снова вырвалось у Флина. — Создать что-то подобное здесь, в этой дичайшей глуши… Это же меняет все наши представления о технологиях древних египтян!
Он осветил фонариком ровные стены и потолок. Кое-где на камне сохранились выбоинки от зубил — свидетельства труда древних каменотесов. Через минуту Флин, отчаявшись разглядеть конец туннеля, сел на песок и съехал вниз, к началу ступенек.
— Видно что-нибудь? — крикнула вслед Фрея, переминаясь с ноги на ногу.
— Пока только лестницу, — ответил Флин, направляя луч фонаря в черноту туннеля. — Длинную до ужаса. Должно быть, она уходит прямиком под плато. А вот куда ведет…
Фрея спустилась к археологу, но шахта туннеля с трудом вмещала двоих. Тишина, мгла и теснота порождали гнетущее, тягостное чувство. Девушка напряженно замерла, и даже Флину не хотелось двигаться дальше.
— Может, тебе лучше подождать наверху? — предложил он. — А я пока проверю, куда ведет лестница. Если что случится, ты сможешь…
Фрея упрямо тряхнула головой:
— Либо вместе, либо никак.
— Вы с Алекс — два сапога пара, — заметил Флин.
Еще раз обведя фонарем своды, они начали спускаться. Шли бок о бок, поминутно останавливаясь, осматривая туннель и пытаясь понять, куда он ведет. Лестница глубже и глубже врезалась в скалу, воздух становился холоднее, дверной проем съежился до размеров булавочной головки, крошечным белым проколом сияя в черном полотне темноты. Они прошли пятьдесят ступенек, сотню, две сотни. Казалось, этот спуск в недра земли никогда не кончится, но на трехсотой
В конце туннеля оказалась еще одна дверная арка, обрамленная такими же каменными истуканами, что стерегли вход. Миновав ее, путники очутились в длинном каменном коридоре с вогнутыми стенами и сводчатым потолком, удивительно напоминающим гигантскую кишку. В отличие от предыдущего, вытесанного в скале туннеля здесь стены были покрыты штукатуркой, побелены и расписаны странным узором-плетенкой, в котором Фрея, приглядевшись, распознала кольца свившихся змей.
— «Да поглотит их утроба змея Апопа», — вполголоса процитировал Флин. Луч его фонаря выхватил из темноты голову рептилии с разинутой пастью и грозно подрагивающим языком.
— Не нравится мне все это, — сказала Фрея.
— Не тебе одной. Держись рядом и старайся ничего не трогать.
Они побрели дальше. Подошвы гулко шлепали по каменному полу, змеи на стенах как будто двигались с ними вровень, извивались на стенах и потолке. В неровном, прыгающем свете фонаря казалось, будто аспиды движутся, скользят, разевают пасти, что совсем не прибавляло спокойствия. Эффект усиливали темнота, форма туннеля и тягостная, давящая атмосфера. Не раз путешественникам приходилось замирать на месте и оглядываться — до того убедительной была эта иллюзия, плод воображения, своего рода подземный мираж. Туннель с полкилометра тянулся по прямой сквозь скалистую толщу, словно кто прочертил его по линейке, а потом начал подниматься вверх — сначала постепенно, потом круче, пробиваясь на поверхность. Путники прошли еще несколько сот метров (в совокупности, с учетом лестницы, преодолев больше километра в недрах Гильф-эль-Кебира), как вдруг Флин резко остановился, схватил Фрею за руку и выключил фонарь.
— Ничего не замечаешь? — раздался в туннеле его голос.
Поначалу она ничего не увидела — на глаза словно набросили плотную повязку. Привыкнув к темноте, Фрея заметила вверху, над головой, тонкую, еле различимую нить света, не больше трещины в окружающем мраке.
— Что это? — спросила она. — Дверь?
— Ну, либо она очень узкая, либо до нее чертовски далеко, — ответил Флин. — Пойдем!
Он снова зажег фонарь и пошел вперед. Оба прибавили шаг, мечтая поскорее вырваться из тесной каменной норы. Коридор уходил вверх, стены неуловимо расширялись, потолок поднимался, так что там, где раньше Флин с Фреей еле протискивались бок о бок, теперь хватило бы места троим. Они затрусили вперед, потом перешли на бег, заспешили навстречу солнцу и чистому воздуху. Их уже не заботило, куда выведет туннель и что ждет в конце пути, — только бы выбраться.
Однако сколько коридор ни расширялся, как путники ни ускоряли шаг, нить света не становилась ярче или толще, а просто висела где-то в вышине — призрачная полоска, которая одновременно и манила, и не подпускала к себе.
— Да что же это такое?! — Флин не выдержал и помчался во весь опор, освещая лучом фонарика тропку под ногами, однако свет так и оставался мучительно-недостижимым. Броди сделал последний рывок, словно хотел застать трещину врасплох, не дать ей сомкнуться. Несколько секунд туннель сотрясался от его гулкого топота, а потом раздался жуткий треск и глухой удар: что-то мягкое упало на что-то твердое. Фонарь звякнул и откатился в сторону, его луч ярким пятном заскользил по камню. Фрея замедлила бег, вгляделась в темноту.