Исчезнувший сенатор
Шрифт:
— Значит, они снова позвонят, — предположил Девери, — когда, по их подсчетам, Питер вернется обратно.
Но звонка не было.
За несколько минут до восьми Девери включил телевизор, стоявший в дальнем углу кабинета. Ровно в восемь часов ведущий торжественно представил президента Соединенных Штатов.
Президент выглядел усталым и измотанным. Скорее всего, он отказался от услуг гримеров, которые обычно готовят его к появлению на экране ТВ. Питер подумал, что президенту не помешало бы побриться. Что он собирается сказать? Пока он не может заявить, что правительство не собирается принимать требования похитителей; во всяком случае, не сейчас, когда до рокового срока остается сорок часов. Даже намек
Выступление президента длилось чуть меньше десяти минут. Скорее всего, ему внимала самая большая аудитория в истории радио и телевидения. Преобладающей реакцией, наверное, стала та же, что сейчас царила в кабинете Девери. Похоже, что для спасения Вардона и Селлерса не существовало иного пути, как только сдаться на милость похитителей. А это означало анархию. Анархия же означала, что полетят головы политиков. Утомленный человек, который только что исчез из эфира, не может не задавать себе вопроса — сумеет ли он сохранить свой пост, если будет твердо стоять на своем, рискуя, что часть общества назовет его убийцей, или же, спасая Вардона и Селлерса, он сложит оружие и откроет двери для нашествия орды психов и преступников! Ему предстоит сделать нелегкий выбор.
Тяжелые проблемы стоят и перед Бачем. Он знает, что в его штаб-квартиру стекаются тысячи сигналов граждан. Тысячи людей сообщают о подозрительных личностях. Другие тысячи видели женщину с мальчиком, которые могли быть Лаурой и Бобби. Были сотни звонков, авторы которых указывали то или иное место, где следовало оставить деньги. Не хватало людей и сил, чтобы проверять всех и вся, да и опыт подсказывал, что девяносто пять процентов звонков — фальшивки. Половина из них, конечно, продиктована самыми благими намерениями, а другая половина — истеричностью или сознательной подлостью. А тем временем им вместе с Питером оставалось лишь ждать, когда пропитой голос снова выйдет на связь.
Как обычно, самое толковое предложение сделал Фрэнк Девери.
— Давайте на мгновение предположим, — сказал он, — что Джереми Ллойд имеет отношение к этой истории. Может ли он что-то знать о происходящем, Бач?
— С четырех утра в тюрьме находится наш человек, — ответил Бач. — Ллойд начисто отрицает свою причастность и то, что с ним кто-то пытался установить контакт. Нам пришлось сообщить ему, что его жена и сын похищены, и, похоже, он крайне взволнован. Он не знает, что Стайлса назвали в качестве посредника. Понятно, ведь это случилось значительно позже.
— Он и не мог этого знать. Разве что он участвует в заговоре и заранее назвал Питера кому-то из своих доверенных лиц, — предположил Девери.
Питер припомнил невысокого, коренастого мужчину с голубыми глазами и песочными волосами, который был мужем Лауры. Он наблюдал за Джереми Ллойдом во время процесса. Позже он отправился в тюрьму, располагавшуюся в северной части Нью-Йорка, чтобы взять у Ллойда интервью для статьи, которую он писал в «Ньюсвью». Предполагалось, что она должна обелить Вардона. Но так уж вышло, что беседа посеяла в душе журналиста сомнения относительно невиновности Вардона и вины Ллойда — и привела
— Он в самом деле так предан своей семье? — спросил Девери.
— Господи, да еще как! — взорвался Питер.
— Спокойней, Питер. Давай все же предположим, что в тюрьме он встретился с одним из похитителей. И может, тому удалось его уломать. — Девери вскинул руку. — Дай мне договорить, приятель. По твоим словам, его надули и подставили и Бог знает что еще с ним сделали. Ты знаешь, что человек может впасть в уныние. И, если он в самом деле так озабочен судьбой своих близких, его могут уговорить оказать помощь.
— Как?
— Через тебя, — сказал Девери. — Похитители назвали тебя. Сказали, что тебе доверяет Ллойд. А тем временем его жену и сына захватили какие-то дикари, которые вполне могут убить их в отместку за Вардона и Селлерса. И вполне возможно, он даст тебе наводку на кого-то вне стен тюрьмы. И его друзья на воле смогут найти его жену и сына. У него нет никаких способов помочь их освобождению, кроме как через тебя.
— Но я не смогу отправиться к нему в тюрьму, потому что обязан сидеть здесь и ждать звонка, — ответил Питер.
— Александр Грэхем Белл очень кстати изобрел телефон, — сказал Девери. Он повернулся к Бачу: — Не сомневаюсь, что это не составит проблемы — дать Ллойду возможность поговорить с Питером.
— Можно сделать, — сказал Бач.
— Стоит попробовать, не так ли?
Они ждали в кабинете Девери, пока Бач созванивался с тюремным начальством. Тем не менее потребовалось не менее получаса, чтобы доставить Ллойда к телефону. Пропитой голос не давал о себе знать. Оставалось тридцать восемь часов.
Питер понимал, что он должен говорить с Джереми на равных и совершенно откровенно. Он должен объяснить ему: очень мало шансов на то, что требования похитителей будут приняты. Он должен втолковать ему, что это представляет собой серьезнейшую опасность для Лауры и Бобби. Он пытался представить себе — каково это быть запертым за железными решетками и бетонными стенами, когда ты не в силах и пальцем шевельнуть, чтобы помочь тем, кого любишь больше всего на свете.
Наконец из тюрьмы позвонили. У Джереми Ллойда был высокий голос, и казалось, он близок к истерике.
— Здравствуйте, мистер Стайлс? Есть какие-то новости о Лауре и Бобби?
— Боюсь, что нет.
— О Господи!
— Но нет и плохих новостей. Ничто не говорит, что им причинили какой-то вред, когда уводили из дома. Вы же знаете, я там был.
— Мне рассказали.
— И вот что я должен вам сообщить, Джереми. С нами говорили от имени похитителей Вардона. Они назвали меня в качестве посредника.
— Вы уже вышли на них?
— Пока еще нет. В данный момент мы в пиковом положении. Но вот в чем дело — они сказали ФБР, что я выбран потому, что вы, Джереми, мне доверяете.