Исчезнувший сенатор

Пентикост Хью

— Есть какие-то новости из вашей епархии, мисс Блейдс?

— Наша епархия полна лишь слухов и сплетен, — сказала Джанет. — Один из слухов гласит, что за смерть Селлерса придется сурово заплатить Тиму Салливану и Ллойдам. Есть и другой слух — им не на что рассчитывать, если все будут по-прежнему сидеть себе и поплевывать, дожидаясь, пока пошевелится кто-то другой. Что об этом думают в вашей епархии, инспектор?

— Ничего хорошего. — Он сдержанно улыбнулся Питеру. — Отсюда вы и набрались «женской интуиции»?

Питер кивнул.

— Что ж, вашей подруге

будет интересно узнать, до чего основательно вас приперли к стене, — сказал инспектор. Он перевел дыхание. — Я дал указание охранять вашу квартиру со всех сторон. Никуда не выходите без того, чтобы не сообщить моим людям. Лучше вообще никуда не ходите. Если же с вами все-таки надо будет связаться… — Он кивнул Джанет. — Если сможете, не давайте ему много разговаривать. Он был бит, получил огнестрельную рану и за последние двадцать четыре часа практически не присел. Ему надо выспаться, и лучше, чтобы ему никто не мешал.

Питер посмотрел на часы. Близилась полночь.

Копы ушли. Осталась лишь Джанет, которая уже успела приготовить кофе. Что это там Бач имел в виду, когда говорил о женской интуиции? Питер рассказал ей.

Кофе, сдобренный порцией бренди, был выше всяких похвал. Скрестив ноги, она сидела на полу около его кресла и слушала, вытаращив глаза.

— Ну конечно же в этом есть смысл! — заявила она. — Если бы похитители существовали на самом деле, они бы давно связались с тобой. Они просто должны это сделать, не так ли?

Он с благодарностью посмотрел на нее и вдруг почувствовал, что его одолевает страшная усталость.

— Слушай, — сказал он, — тебе бы лучше пойти домой. Я собираюсь немного поспать, или у меня не будет сил пошевелиться, что бы там ни происходило дальше.

— Никуда я не пойду, — замотала головой Джанет. — Ты спи. Я буду на подхвате — вдруг позвонит телефон или кто-то заявится.

— Я просто лягу спать, — сказал он. — Тебе нет никакой необходимости торчать здесь.

— Не спорь, — нахмурилась Джанет.

Пошатываясь, он добрался до спальни и рухнул на постель. Джанет успела отвернуть простыню и тотчас накинула ее на Питера. Проваливаясь в забытье, он успел увидеть ее улыбку.

Ему показалось, что прошла целая вечность прежде, чем он открыл глаза. Сквозь окна сочился дневной свет. Он с наслаждением потянулся и сразу же понял, что произошли две вещи. Во-первых, алюминиевый протез больше не был пристегнут к культе правой ноги, а во-вторых — кто-то лежал рядом с ним.

Он свесился с постели и на расстоянии вытянутой руки увидел алюминиевую конструкцию. Повернув голову, он увидел Джанет. Одну руку она раскованно закинула за голову. Бабушкиных очков на лице не было. Питер заметил, что они лежат на прикроватном столике. Улыбаясь, она приблизила к нему лицо.

— С возвращением, — сказала Джанет.

У Питера пересохло во рту. Его окатила волна привычного бессмысленного стыда.

— Ты… ты сняла… мой…

— Дорогой Стайлс, — сказала она. — Во сне ты безостановочно бормотал и тянулся к нему.

Питер

отвернулся.

— Не будь идиотом, — насупилась Джанет. Она села. — Кофе? В холодильнике есть фруктовый сок. — Теперь она уже стояла. — Ты не слышал, как звонит телефон?

— Телефон?

— Я подняла трубку после первого же звонка. Это оказался твой друг Бач. У него была для тебя кое-какая информация, но он попросил не беспокоить тебя.

— Да?

— Он попросил передать тебе, что, во-первых, лицензии или разрешения на оружие Вардону не выдавалось. Что сотрудники сенатора никогда не видели в офисе ничего подобного и у них нет оснований считать, что таковое оружие существует. Я не сомневалась, что это тебе надо сообщить первым делом.

— И дальше?

— Бач сказал, что после того, как ты переваришь первый факт, я должна сообщить тебе, что пули, которые прошлой ночью чуть не попали в тебя, были выпущены из того же оружия, из которого был убит Сэмюэл Селлерс. Баллистики каким-то образом это установили.

Наклонившись, она подсунула руку Питеру под плечо и, улыбаясь, приподняла его в полусидячее положение. Затем поцеловала. Это не был легкий братский поцелуй. В нем был аромат весенних цветов.

— Тебе бы лучше телеграфировать своей жене, чтобы она скорей возвращалась из Пакистана, — сказала Джанет, — или я не обещаю, что не вторгнусь на ее территорию. — Все так же улыбаясь, она на шаг отступила от него. — Так что пристегивай свою дурацкую ногу, пока я готовлю тебе завтрак.

Когда она вышла, Питер откинул простыню, свесился с кровати и подтянул к себе протез. Если не считать пролежня на левом боку, чувствовал он себя куда лучше, чем до того, как отправился спать. В ванной он побрился и надел чистую рубашку, кинув старую, испачканную кровью, в корзинку для грязного белья. До него донесся запах кофе. Питер понял, что зверски голоден. Он не мог припомнить, когда ел в последний раз.

Но он не мог забыть, что Лаура, маленький Бобби и Тим Салливан все еще балансируют на краю пропасти. Джанет принесла из кухоньки яичницу, тосты и кофе и заставила его поесть. На маленьком столике в алькове уже стоял апельсиновый сок. Как давно ему не делали завтрака. За второй чашкой кофе, затянувшись первой сигаретой за день, Питер посвятил Джанет в подробности своих последних встреч — с Франсин Келлер и Закари. Пока он рассказывал, зазвонил телефон. Он посмотрел на часы. Около семи. У него напряглись мышцы, когда он снял трубку.

— Мистер Стайлс? — спросил незнакомый мужской голос.

— Да.

— Меня зовут Бернштейн. Морис Бернштейн.

— Да, мистер Бернштейн. — Питер увидел, что Джанет расслабилась и вернулась к своему кофе.

— Мне только что звонил Уоллес Крамер, адвокат Ллойда, — сообщил Бернштейн. — Он сказал, что вчера вы весь день искали меня.

— Искал.

— Можете верить или нет, но я вчера весь день с двумя друзьями рыбачил на Монтауке. Весь день мы не слушали никаких новостей, вплоть до позднего вечера. Едва только я их услышал, то сел на первый же поезд и вернулся в город.