Ищи на диком берегу

Монтгомери Джин

Русских в аляскинских поселениях к 1805 году насчитывалось около пятисот человек. Пшеницу, мясо, соль и другие припасы приходилось доставлять через Охотск из Сибири или на кругосветных судах из Европейской России, а пути эти были бесконечно далекими и опасными. Не раз обрывались тонкие нити, связывавшие Ново-Архангельск, Кадьяк и Уналашку с Охотском, и тогда горькую нужду и голод терпели русские поселенцы. Приходилось отдавать драгоценную пушнину бостонским «корабельщикам», которые приходили в Ново-Архангельск и привозили пшено, сахар-«леденец», чай.

А между тем ведомо было русским поселенцам, что в полдневной стороне, на самом Северо-Американском материке, лежат богатые и плодородные земли.

О каких же южных землях шла речь?

К югу от Ситхи на полторы тысячи миль тянулись суровые,

мохнатые горные цепи, дремучие леса поднимались к их вершинам, кое-где убеленным вечными снегами. Вдоль этих гористых берегов рассеяны были бесчисленные острова, дикие и непроведанные.

Ново-Архангельск стоял на 57° северной широты… И только на 43-м градусе располагались северные рубежи Калифорнии, одной из плодороднейших земель Нового Света.

Но то была чужая земля. Калифорнией владела Испания. Коренные жители Калифорнии — индейцы — обречены были на тяжкую долю: их угнетали испанские правители и испанские монахи, которые утвердились в плодородных межгорных долинах и на океанских берегах.

Испанцы ни с кем не торговали, гавани Калифорнии, и главная из них — залив Сан-Франциско, были закрыты для всех иностранных кораблей. Но и в Петербурге, и в Ново-Архангельске понимали: надо во что бы то ни стало наладить торговые связи с «запретной» Калифорнией.

Еще Шелихов писал, что русским следует добраться до Калифорнии, и Баранов всячески к этому стремился. Ему в этом очень помог Николай Петрович Резанов, участник Первой русской кругосветной экспедиции. По мысли организаторов этой экспедиции, Резанов должен был прежде всего завязать сношения с Японией, а затем ему предстояло как уполномоченному Российско-Американской компании отправиться в русские поселения на Аляске. Японцы захлопнули перед Резановым двери в свою страну, но в русских селениях на берегах Америки Баранов встретил его очень тепло.

Резаков своими глазами увидел, как голодно живется русским поселенцам, и в конце февраля 1806 года он решил отправиться в Калифорнию в надежде непременно добыть хлеб для русских аляскинских поселений. Резанов не ошибся. Сам губернатор прибыл для встречи с ним из Монтерея в Сан-Франциско. Испанцы продали Резанову необходимые припасы, и трюмы корабля наполнились пшеницей, мукой, ячменем, горохом, бобами, салом, солью и небольшим количеством вяленого мяса. Это спасло жителей Ново-Архангельска от цинги и смертельных болезней. И что оказалось не менее важным — положено было начало сношениям русских на Аляске с Испанской Калифорнией.

Резанов присмотрел и место для русского поселения в той части Северной Калифорнии, которая, как он полагал, не была еще занята ни одной из европейских держав.

Успех Резанова окрылил главного правителя. В 1808 году Баранов отправил из Ново-Архангельска в Калифорнию два парусных судна. Одно из них потерпело крушение (и к этому нам предстоит еще вернуться), а второе, на котором шел И. А. Кусков, достигло залива Сан-Франциско. Севернее находился еще один залив. Испанцы называли его Малый Бодега. Кусков окрестил его заливом Румянцева. Он обнаружил в северной части этого залива закрытую от ветров бухту и счел ее наиболее подходящим местом для будущего русского поселения. Но не сразу удалось ему осуществить свои планы. Несколько раз отправлялся он к берегам Калифорнии, и лишь в конце 1811 года в заливе Румянцева оставил своих людей. Сам же пошел в Ново-Архангельск и снова вернулся в Калифорнию в марте 1812 года. Это был пятый по счету калифорнийский поход Кускова. На сей раз он пришел туда с 40 русскими, 80 алеутами и всем необходимыми для строительства припасами. Обследовав побережье и течение реки Шабакай (русские назвали ее Славянкой), Кусков выбрал место в 18 милях к северу от залива Румянцева, под 38°33' северной широты и 123°15' восточной долготы (от Гринвича), на высоком каменистом берегу, омываемом тихоокеанскими волнами.

Почти в трех верстах от берега поднимались лесистые горы. Росли там могучие дубы, стройные сосны, ближе к подошве гор зеленели зимой и летом лавровые деревья.

Идея строиться на привольных берегах Славянки, протекавшей на полпути между избранным местом и заливом Румянцева, с сожалением была отклонена из-за того, что устье реки оказалось мелководным и каменистым.

15 мая 1812 года приступили к постройке

крепости. Поставлена она была на высоком пригорке, от берега вели к ней 166 ступеней. Крепость соорудили в форме прямоугольника и обнесли ее тыном в две сажени высотою. Кроме того, защищали крепость две бревенчатые рубленые двухэтажные башни — восьмиугольная, на юге, глядела в сторону океана, семиугольная, на севере, защищала подступы со стороны гор. В амбразурах прятались пушки, их было тринадцать. Въезжали в крепость через ворота на западной стороне. Попасть внутрь ограды можно было и через калитку. К ней как раз и подступала длинная лестница.

На крепость никто не нападал, и первое время, когда внутри еще не было построек, промышленники обосновались в башнях. Но на всякий случай порох держали сухим. Выставлялись караулы, особые наряды промышленников совершали обход крепости.

30 августа 1812 года в крепости был торжественно поднят флаг Российско-Американской компании, а сама крепость наименована «Росс».

Это произошло в те дни, когда только что отгремела Бородинская битва и Наполеон шел от Можайска к Москве.

Отношения с испанцами у Кускова были сложными. Испанские правители Калифорнии знали, что Испания в 1812 году в союзе с Россией боролась с Наполеоном. Но, с другой стороны, испанцам было не по душе присутствие русских людей на калифорнийской земле. Зато с местными индейцами племени п омо у обитателей крепости Росс с самого начала сложились дружелюбные отношения. Об этом пишет и Джин Монтгомери в повести «Ищи на диком берегу» [1] .

1

Эта повесть вышла в свет в Нью-Йорке в 1974 г. Но это не первая книга Джин Монтгомери. Еще в 1968 г. был издан ее роман «Гнев койота», в котором были описаны горькие судьбы индейцев Калифорнии.

Во многом дружбе с индейцами содействовал Иван Александрович Кусков. С 1812 по 1821 год он бессменно был правителем крепости и селения Росс. Русские мореплаватели, заходившие в эти годы в крепость Росс, отзывались о нем как о человеке деятельном и сердечном, всегда готовом прийти на помощь своим соотечественникам.

Кусков проявил себя как рачительный хозяин селения Росс. За первый год в крепости была построена казарма для русских промышленников, поварня, кузница и слесарня, «магазин» (так называли амбар, где хранили припасы и пушнину). Для всех построек употреблялась чага — дерево с красноватой древесиной. Позже срубили из толстых бревен добротный дом, в нем поселился сам Кусков: семь комнат, сени, два чулана, в подполе пороховой склад и кладовые. Повесили колокол, для которого приспособили будку в восточном углу крепости. А в средней ее части вырыли колодец — надо было обеспечить себя водой на случай длительной осады. На флагштоке развевался флаг Российско-Американской компании. Вне стен крепости соорудили 14 «юрт» для алеутов, срубили баню, кухню для выпечки хлебов, кузницу, кожевенный «завод» (там дубили бычьи кожи), скотный двор, свинарник. На пригорке поставили ветряную мукомольную мельницу. В небольшой бухточке под крепостью устроена была верфь: за время правления Кускова здесь было построено и спущено на воду два парусных судна, заложено третье. Строились и гребные суда. Для них на берегу был поставлен сарай.

Кусков добыл у местных индейцев лошадей, а от испанцев получил крупный рогатый скот и овец.

Вблизи крепости, по берегам небольшой речушки, он завел огороды. Хорошие урожаи давали картофель (дважды в год), репа, капуста, салат, тыква, горох, бобы, а также дыни и арбузы. Отлично рос табак малороссийского и виргинского сортов. Несколько позже дошел черед и до посадки плодовых деревьев — яблонь, персиковых деревьев, а также виноградных лоз.

Однако надежды на дальнейшие успехи в хлебопашестве не оправдались. Гористые, перерезанные оврагами и покрытые лесами окрестности мало подходили для посева хлебных культур. Пахотной земли было мало. Да и с пахарями дело обстояло скверно. Среди русских промышленников в большинстве своем были охотники, люди, столь же непривычные к земледелию, как и алеуты. И поэтому на полях работали наемные индейцы.