Ищите женщину

Я сидел в своем заново отделанном офисе, нюхая запах краски и надеясь, что скоро что-то произойдет. Домой я вернулся всего день назад.

Под окном, сверкая на утреннем солнце, сновали машины. Они так шумели, что казалось, война еще не кончилась. Это действовало мне на нервы. Хотелось куда-то бежать. Но я был одет в гражданскую одежду, и бежать было некуда и не с кем.

Пока не пришла Милисент Дрин.

Я видел ее и раньше в разных компаниях и знал, кто она. Руководитель отдела рекламы телевизионных фильмов. Миссис Дрин было за сорок, она так и выглядела.

Однако в ней чувствовалась неиссякаемая энергия, как будто она была подключена к какому-то вечному двигателю. А какая у нее осанка! Посмотрите, как я изящна, как бы говорили все ее движения. Да, мои волосы выкрашены хной, но это мне идет, как бы убеждала ее прическа. И хотелось верить, что цвет волос натуральный. А глаза зеленые, и цвет их менялся, как цвет моря. «Какого черта!» — кричали эти глаза.

Она села у письменного стола и сказала, что день назад, то есть 7 сентября, у нее пропала дочь.

— Я весь день была в Голливуде. У нас здесь квартира, и у меня была срочная работа. Дочь сейчас не работает, поэтому я и оставила ее одну у нашего дома на пляже.

— Где это?

— В нескольких милях от Санта-Барбары.

— Это довольно далеко, чтобы каждый день ездить на работу.

— Но это стоит того. Когда мне удается на уик-энд уехать туда из этого города, я бываю счастлива. Люблю побыть одна.

— Возможно, ваша дочь тоже решила побыть совсем одна? Когда она уехала?

— Вчера. Но когда точно, не знаю. Я вернулась домой вчера поздно ночью, ее уже не было.

— А вы звонили в полицию?

— Нет. Ей двадцать два года, и, надеюсь, она соображает, что делает. Во всяком случае, я не считаю, что людей следует держать на поводке. — Она улыбнулась, как кошка. — Было очень поздно, и я очень устала. Поэтому пошла спать. Когда же проснулась сегодня утром, то вдруг подумала, что она могла утонуть. Я, в общем-то, так не считаю, потому что она не так уж хорошо плавала и никогда далеко не заплывала. Но купалась она одна. Воображение мое разыгралось, и стали мерещиться всякие ужасные вещи.

— Если она утонула, вы должны обратиться в полицию. Они могут начать ее поиски. У них больше возможностей. Я же могу вам только посочувствовать.

Как бы оценивая товарную стоимость моего сочувствия, она посмотрела на мои плечи, грудь, и только потом наши глаза встретились.

— Говоря откровенно, я никогда не имела дела с полицией и ничего о ней не знаю. А о вас кое-что слышала. Вы только что демобилизовались, ведь так?

— На прошлой неделе. — Я не добавил, что она мой первый послевоенный клиент.

— И вы работаете самостоятельно. Никому не подчиняетесь. Вас никогда нельзя было купить. Точно?

— Купить нельзя. Но я продаю свои услуги. Ста долларов для начала будет достаточно.

Она быстро кивнула и достала из своей черной блестящей сумочки пять двадцатидолларовых купюр.

— Вы должны понимать: я не хотела бы, чтобы это дело имело огласку. Моя дочь ушла на отдых в прошлом году, когда ей исполнился двадцать один год.

— Хороший возраст для того, чтобы уйти на покой.

— Возможно, вы и правы, для киноактрисы — хороший. Но

она может снова захотеть сниматься, если ее замужество окажется неудачным. А потом я должна заботиться о себе тоже. Это неправда, что плохой рекламы не бывает. Я не знаю, почему Юна ушла из дома.

— Ваша дочь — Юна Сэнд?

— Конечно. Я думала, вы знаете. — Мое незнанание подробностей ее жизни, казалось, расстроило женщину. Ей не нужно было мне говорить, что она не любит рекламу.

Хотя Юна Сэнд для меня ничего не значила, я вспомнил ее имя, а вместе с ним и яркую блондинку, которая год или два часто снималась в кино, но которой лучше было бы позировать для календарей.

— А разве ее замужество было неудачным? Я имею в виду настоящее время, конечно.

— Вот видите, как легко оговориться.

И миссис Дрин опять улыбнулась мне своей ехидной кошачьей улыбкой.

— Я полагаю, что она счастлива в замужестве. Ее муж довольно интересный молодой человек — по-мужски красив, страстен и достаточно наивен.

— Почему наивен?

— Потому что женился на Юне. Джек Росситер был великолепной партией в этом городе женщин. Он довольно успешно принимал участие в теннисных чемпионатах. А сейчас он летчик. Юна прекрасно вышла замуж, даже если она потом и разведется. — Казалось, моя клиентка хотела сказать, что ничего особенного ждать от женитьбы в военное время нельзя. Вряд ли можно рассчитывать на постоянство, верность и так далее.

— Понимаете, я пришла к вам в основном из-за Джека. На этой неделе он должен вернуться, и, естественно, — сама, будучи неестественной, как и многие подобные ей люди, она часто употребляла это наречие, — он полагает, что Юна ждет его. Я буду чувствовать себя очень неудобно, если он приедет домой, а я не смогу ему сказать, где она, куда ушла, почему и с кем. Она должна была бы оставить записку, ведь так?

— Я перестаю вас понимать. Минуту назад вы говорили, что Юна погибла в бушующих волнах моря, а сейчас вы утверждаете, что она убежала с неизвестным романтиком.

— Просто рассматриваю возможные варианты, вот и все. Когда я была в возрасте Юны и замужем за Рином, мне было довольно трудно привыкнуть к размеренному образу жизни. Мне сейчас это не удается.

Наши глаза — мои такие же, надеюсь, спокойные, как и ее, — встретились, искры не получилось, и разошлись. Паучихи, съедающие своих самцов, меня никогда не привлекали.

— Начинаю довольно хорошо понимать вас, — сказал я, сопроводив эти слова необходимой улыбкой, — но ничего не знаю о пропавшей девушке. С кем она общалась?

— Не думаю, что мы должны копаться в подробностях ее жизни. Она не была со мной откровенной и не рассказывала о себе.

— Как хотите. Тогда давайте посмотрим на место, где было совершено преступление.

— Никакого преступления не было.

— Тогда на место, где произошел несчастный случай, или на место, откуда она пропала. Может быть, дом подскажет мне, с чего начать.

Она посмотрела на малюсенькие часики на загорелом запястье. Бриллианты на часах холодно блестели.

— Значит, я должна ехать обратно?