Шрифт:
Глава 1
Одноместный бокс, своей стерильной белизной походящий на больничную палату, как обычно, не пустует. Очередной постоялец бокса – молодой мужчина. Ему чуть за тридцать. Выглядит он нездоровым – вытянувшись на спине, неподвижно лежит на застеленной белым железной койке, голова в бинтах. Накануне он подвергся хирургической операции по нейроимплантации, и теперь ему не остается ничего другого, как терпеливо ждать своей очереди на оцифровку сознания да с тоской глядеть в окно, стараясь вдоволь напитаться последними в этом мире впечатлениями.
Молочно-матовая дверь бокса плавно отъезжает в сторону. Молодой мужчина на койке лишь краем глаза косится на нее. В бокс уверенной походкой входит невысокий брюнет, коренастый, с заметным брюшком. На нем безупречно белый и отглаженный хэбэшный халат с логотипом на нагрудном кармане «Артификал Интеллидженс Инновейшнс».
– Доброе утро, Семен, – бодрым голосом обращается он к лежащему на койке мужчине. – Как самочувствие?
Семен выглядит рассеянным, продолжая неотрывно глядеть в окно.
– Семен? – повторяет мужчина в халате. – Вы меня слышите?
Семен слышит обращенный к нему вопрос, но продолжает хранить молчание. Просто он хочет продлить время, отведенное ему в этом мире. В воздухе повисает гнетущая тишина. Наконец Семен отрывает взгляд от окна и с усилием поднимается на койке. Протяжно скрипят пружины. Он садится и осторожно щупает перебинтованную голову. В нескольких местах из нее торчат тонкие и блестящие металлические стержни, не длиннее полутора сантиметров.
Семен морщится, задев один из них:
– Черт…
– Больно?
Семену впору взвыть от боли, но он силится непринужденно улыбнуться:
– Как будто в голову вонзили стальные спицы для вязания.
– Все верно. Так и должно быть, когда у тебя мозг пронизан нейроимплантами. – Мужчина в халате улыбается одними губами. Его прищуренные глаза-угольки невеселы. – Пора, Семен, – поторапливает он.
Он помогает Семену накинуть поверх белой больничной сорочки серебристую теплоизоляционную накидку, что принес с собой.
– Не холодно? – участливо интересуется он. – У нас тут множество сложной аппаратуры. Нужно поддерживать довольно низкую температуру.
Конечно, ведь аппаратура важнее живых людей. Семен этого не произносит вслух. Он понимает, люди, попав сюда, живут не дольше двух-трех дней, а аппаратура должна существовать вечно.
– Нет, все в порядке.
У порога Семен задерживается и напоследок обводит долгим взглядом свое последнее в этом мире пристанище. Подушка еще хранит вмятину от его головы. Кое-где на ней темнеют точки запекшейся крови, в тех местах, где в голову Семена вживлены импланты.
Яркое солнце играет зайчиками на белой подушке. Семен невольно бросает взгляд за окно. За стеклом колышутся на легком ветру ветви разросшегося куста с распустившимися белыми соцветиями. Семену чудится, что он даже через окно чувствует благоухание цветущей сирени. Он щурится от слепящего солнечного света и тяжело вздыхает.
Мужчина в халате ободряюще похлопывает его по плечу:
– Не переживай, Семен, там будет светить такое же солнце… даже ярче.
Хочется верить.
Семена качнуло. Мужчина в халате поддерживает его под локоть, и они вместе выходят за дверь в освещенный холодным люминесцентным светом коридор. Матовая дверь автоматически закрывается за их спинами.
Коридор петляет. За поворотом – новый поворот. Кажется, этому лабиринту нет конца. Они останавливаются перед лифтом. Недолго ждут, продолжая сохранять молчание. Створки открываются, они входят в пустую кабину, и дверцы закрываются. Бесшумный лифт быстро набирает скорость. Световое табло отсчитывает этажи вниз. Семен внимательно следит за цифрами. Минус пятый… Минус двенадцатый… Минус двадцать третий… Конечно же, здесь должно быть много подземных уровней, ведь здание «Артификал Интеллидженс Инновейшнс» насчитывает всего три этажа в высоту. Где же еще размещать оборудование, как ни глубоко под землей? На световом табло высвечивается минус тридцать пятый этаж. Кабина плавно останавливается, створки открываются, и они выходят в более темный коридор.
Семен чувствует головокружение и слабость, но машинально идет вперед. Даже если бы у него были силы и возможность, сбежал бы он? Страх неизвестности рассеивает луч надежды. В любой, даже самой безвыходной ситуации человек слепо надеется на лучшее – неосознанно, отчаянно, чисто по-человечески надеется на лучшее. Но вовсе не в этом мотивировка Семена. Он тверд и непреклонен в своем намерении. Профессиональный долг велит ему разоблачить величайшую тайну века. И пока его ноги передвигаются, он будет идти к намеченной цели.
Они останавливаются перед стеклянной матовой дверью с табличкой «Лаборатория № 3». Эта дверь не открывается автоматически от фотоэлемента, как дверь бокса. Мужчина в белом халате прислоняет ладонь к фиалковому экрану сканирующего устройства. Раздается короткий сигнал идентификации личности, и дверь бесшумно отъезжает в сторону.
Семен входит внутрь и в нерешительности останавливается на месте. Он с любопытством оглядывается вокруг себя. Люминесцентный свет заливает просторную лабораторию. Куда ни брось взгляд, повсюду сложная электронная аппаратура, а высоко под потолком извиваются хитросплетения оптоволоконных проводов и электрических кабелей, тянущихся вдоль жестяных коробов вентиляционных шахт.
– Разрешите, Петр Самуэлич? – громким голосом обращается мужчина в халате к сухонькому, седовласому мужчине в таком же точно белом, но порядком измятом халате.
Тот, сидя к ним спиной, настраивает что-то на панели управления серебристого электронного прибора и не слышит вопроса.
– Петр Самуэлич? – повысив голос, повторяет мужчина в халате.
Седовласый мужчина суетливо поворачивается на вращающемся стуле и глядит на вошедших поверх очков. Семен мысленно отмечает, что этот пожилой человек, совсем старик, своим рассеянным видом больше походит на какого-нибудь ученого, чем на медицинского доктора. Вероятно, так оно и есть.