Ищу телохранителя, телообогревателя, телоласкателя, телоцелователя или...
Шрифт:
На том конце провода помолчали и сказали очень неласковым голосом:
– Не думаю, что Вам это поможет, он уже неделю не подходит к телефону, не открывает дверь и вообще никак не реагирует.
Закипая бешенством, я поинтересовалась:
– И Вы ничего не предприняли?
– А на каком основании? Виктор взрослый человек...
Не дослушав, я перебила:
– Адрес и телефон, немедленно! Не тратьте моё время на поиски этой информации!
Получив желаемое, я соединилась с секретарём:
– Срочно забронируйте билет на ближайший рейс в Москву!
– Но, мадам, Ваше расписание......
Я гаркнула:
– Я сказала, забронировать, а не рассуждать! И доложить!
Следующий звонок экономке:
– Инес, будьте так любезны пришлите мне водителя с моими вещами, я срочно улетаю сегодня. Спасибо.
Последовал скандал с супругом, не любившим такую спешку. Да и ... с ним. Через четыре часа я вылетела. Ненавижу летать, особенно на длительные расстояния. Масса свободного времени, когда уже не можешь ни читать, ни спать, остаётся только думать. И думать мне было о чём. Едва приземлившись, забросив вещи в отель и переодевшись в джинсы, футболку, куртку и кроссовки, я поехала на адрес. Узнав у консьержа, что Виктор дома и кого нужно вызывать в случае, если он не откроет, я рванула на второй этаж. Звонила я очень долго, мне показалось вечность, пока за дверью не послышались шаги и не совсем трезвый голос послал всех... в общем, туда послал. У меня отлегло от сердца, зато я начала злиться:
– Вик, открывай немедленно или я вышибу эту дверь, вызвав всех слесарей и пол... черт... милиционеров в округе.
За дверью воцарилась тишина, нарушенная риторическим вопросом:
– А белая горячка может звонить в дверь?
Спокойно, держи себя в руках. Всё хорошо.
– ОТКРЫВАЙ, ПРОПОЙЦА ЧЕРТОВ!!!
Щёлкнул замок, я дёрнула на себя дверь...... Дааааа, "красавец", по другому не скажешь... щетине недели две, майке столько же, на штаны без слез не взглянешь, закусывать с них можно-не это ли и было стратегически задумано в случае дефицита съестного?-перегаром на километр разит...
– Лена?
Когда я впадала в такую ярость, меня боялись все окружающие-важные, солидные дядьки ховались по кабинетам, в надежде, что минует их чаша сия. Ощущая себя на последней стадии кипения, я схватила его за ухо и потащила за собой, пинками распахивая двери, ища ванную. Найдя искомое, открыла холодный душ и начала поливать этот продукт алкогольной интоксикации:
– Я, как дура, прусь через океан, придумываю себе черт знает что, а он пьёт! Что ж вы, мужики, такие хлипкие, как проблема, так за бутылку? Посмотри на себя, на кого ты похож!
Виктору надоело мокнуть полусогнутым и одетым, он изъял у меня душ, скинул своё тряпьё и залез в ванную.
– Какой по счёту день пьёшь?
– Третий.
– Один?
Он удивился:
– Почему один? Ребята только недавно ушли...
Впадаю в прострацию:
– Подожди, но твой начальник сказал.......
Мне не дали договорить:
– Александрыч любит читать нотации, вот я и отключил телефон, a ребят попросил, чтоб не сдавали...
Сейчас взорвусь! Я бросила бизнес, летела десять часов, чуть не спятила по дороге и только потому, что кто-то не хотел слышать нудного хозяина и отключил телефон! Есть ли предел моей глупости? Так, мне требуется успокоиться и прийти в себя. Выскочив из ванной комнаты, я влетела в гостиную и замерла... фотографии... мои фотографии... мне шестнадцать - я сижу в саду в венке из одуванчиков....... семнадцать - я стою под струями фонтана... восемнадцать - я спускаюсь по лестнице университета... девятнадцать - Шереметьево... последний снимок, сделанный несколько месяцев назад и ... семейная фотография - Наташка, моя школьная подружка, тётя Зина, её мама, подкармливающая меня после смерти моей мамы, и Кузнечик, Наташкин младший брат, смешной, неуклюжий, высокий, казалось состоящий из одних острых углов, мальчишка, ходивший за мной по пятам, делившийся всеми своими секретами, и даривший букетики полевых цветов и всякие мелочи, столь милые мальчишескому сердцу. Как он плакал, провожая меня, и просил остаться, подождать, когда он вырастет и женится на мне... Но как? Откуда эти фотографии? Не может быть...
Я повернулась на шлёпанье босых ног:
– Кузнечик?
Вик подошёл ко мне.
– Не понимаю... Ваша фамилия Терещенко, а ты Сокольский...
– У нас разные отцы, это фамилия моего отца.
– Почему ты ничего не сказал?
Он помолчал, играя желваками на щёках:
– Зачем? Чтобы это изменило? Знакомый или незнакомый, я тебе не нужен.
Я попыталась объяснить:
– Ты просто не понимаешь. Это нереально. Нас разделяет
Его руки легли мне на плечи и тряхнули:
– Это мне тридцать один год, а тебе девятнадцать, потому что последние двадцать лет ты провела в анабиозе! Чем, как и для чего ты жила? Работой? Заменила ли она тебе любовь и счастье? Деньги? Зачем они тебе? Кому ты их передашь? Согревают ли они тебя по ночам? Местью? Что принесла тебе эта месть, кроме разочарования? Стоило ли зацикливаться на ней столько лет? Я люблю тебя не потому, что ты Элен Крэндом, холодная, высокомерная стерва, потакающая своим желаниям и слабостям, не считающая ни с кем, кроме себя, а потому, что в тебе ещё жива Лена Белозерская, девочка со светлой душой, отзывчивая и умеющая чувствовать, которую ты всеми силами пытаешься убить в себе. Я люблю тебя с тех самых пор, как себя помню, сначала как друга, а потом дружба превратилась в нечто большее... Или ты думаешь, в одиннадцать лет нельзя любить или невозможно испытывать чувства? Пусть детские, но настоящие и искренние. После твоего отъезда мне было очень плохо, для меня ты была целым миром, и вдруг тебя не стало рядом. Через семь лет в газетах стали появляться твои фото, ты вышла замуж. Я надеялся - ты счастлива и пробовал, пытался тебя забыть, к несчастью безрезультатно, ни одна из моих девушек не была тобой. Но ты была недосягаема для меня, и когда Александрыч принёс контракт от Элен Крэндом, да ещё и с такими дополнительными условиями, я не мог поверить в реальность происходящего. А увидев тебя, не узнал, нет, внешне ты не сильно изменилась, а вот внутри... и только тогда, застав тебя с порезанной рукой и несчастными глазами, я понял - это маска, скрывающая настоящую тебя, и сошёл с ума от любви. Прости меня, я слишком долго ждал этого момента, и мне не хватило терпения сдержать свои чувства, даже видя, как я пугаю тебя своим напором, не мог остановиться. Потерять тебя ещё раз было невыносимо и, зная, вернее чувствуя, что ты не позвонишь, я начал отслеживать списки прилетающих. Ты не отправила меня сразу куда подальше, и это дало мне надежду, и я видел твою реакцию на меня, как ты пыталась не смотреть в мою строну и всё равно возвращалась взглядом. Наверно, я сделал ошибку, вернув тебе деньги, и напугав этим. Прости, но это выше моих сил - продавать свою любовь к тебе.
Вик потряс меня ещё раз:
– Почему ты не ответила? Ты же тоже меня любишь!
Я попыталась сопротивляться:
– Я не ...
Меня опять перебили:
– Себе хоть не ври. Ты бы не прилетела, будь это иначе.
Пытаясь перевести разговор со скользкой для меня темы, я спросила
– И поэтому ты ударился в запой?
От удивления, он меня даже выпустил:
– Запой? С чего ты взяла? Мы просто отмечали моё день рождение и командировку в Нью -Йорк. Ты же не думала, что я так просто сдамся?
Да я вообще, не способна сейчас думать. Мой маленький Кузнечик превратился в этого высокого, мускулистого, широкоплечего мужчину, присутствие которого лишало меня разума... Не отвечая, я прибегла к его тактике, и поцеловала. Мы опять сошли с ума... Вик, приподняв меня и заставив обвить его ногами, унёс в спальню. Уже там, доведя до сумасшествия и измучив, он не торопился, сдерживая моё нетерпение. Держа мои руки и нависнув надо мной, потребовал
– Признайся, что любишь.
– Люблю, черт тебя подери! Я люблю тебя!
Рывок его бёдер... и взрыв наслаждения.......
Я смотрела на мужчину, спящего рядом. На мужчину, которого любила и любви которого боялась... Что ты знаешь о мире где я живу и который не могу оставить? Слишком много вложено сил, слишком много людей зависело от меня, и я слишком боялась изменить свою жизнь и ещё раз пройти через боль. Прости меня за это...
Я сбежала от него, себя и Любви... Такси везло меня в аэропорт, минуя отель. Что значат вещи, когда болит душа? Но выбирая между болью разлуки и болью разочарования и потери, я выбрала первое... Прямых рейсов не было, но мне было безразлично куда лететь, главное покинуть эту страну и отрезать себя от мужчины, ставшего для меня гораздо больше, чем телохранителем. Уже пересекая зелёную линию, я услышала крик.