Ищущий, который нашел
Шрифт:
– Зефира, а я могу войти в этот Город?
– и Теодуш, и Зефира смотрели на меня удивленно. Даже Аена, казалось, была удивлена моему решению. Но ведь это, пожалуй, мой единственный верный шаг на пути к мечте. Ты ведь этого хотела, Аена?
– Не боишься, малыш?
– по ее голосу я понял, что моя придирчивая вечная спутница наконец-то довольна.
– Есть немного, - честно признался я.
– Все запутано, согласен?
– Да... Ясно одно - это правильный ход. Почему-то правильный. И ты ведь не поспоришь...
–
– Эй, ты на что намекаешь?!
– ответом мне послужило неслышное хихиканье. И как это, спрашивается, понимать?
– Вы сумасшедший?
– я ощутил мурашки на спине от восхищения в ее голосе. Теодуш тоже подошел ко мне и вдруг молча обнял меня. Я крякнул, боясь быть раздавленным. Неожиданно на глаза все-таки выступили слезы благодарности. Я похлопал Теодуша по плечу. Я начинаю жить! Слышишь, Аена?! У меня есть настоящий друг....
– И настоящая любовь...
– я чуть не поперхнулся. И это моя Аена говорит?!
– Ну уж нет! Никакой любви!
Я покосился на Фи. И опять эти манящие глаза... И не только глаза. Но все остальное мне знакомо. Знакома похоть, знакома страсть... А вот этот взгляд и те чувства, которые он вызывает - нет.
– Вы и правда сумасшедший какой-то... Какой Город? Это очень страшно, я никому не пожелала бы такого! Тем более пройти его и остаться живым, может только девятый князь, князь, в жилах которого течет кровь Артируса. А вы не придумывайте ерунду, лучше расскажите о себе. Скоро придем, отдохнете...
– заботливо и ошарашено лепетала девушка, касаясь моего плеча своей невесомой рукой. Я благодарно улыбнулся ей, не решаясь заявлять о твердости своего намерения. Еще не время...
Мы пришли. Главная башня замка возвышалась прямо над нами, высокая и таинственная. А совсем рядом, буквально в двух шагах - туманная пелена. От одного вида этой пелены я ощутил суеверный страх. Оттуда веяло чем-то влажным и древним, неизмеримо древним... И вдруг пелена раздвинулась, обнажив дверь с поросшим на ней мхом, с вставленными в дорогое дерево драгоценными камнями... Я неосознанно коснулся ее рукой, чувствуя Зов. Рука ощутила пульсацию, от которой голова пошла кругом... "Тогда мы не ошиблись в тебе, ирвен. Ты - наш предводитель..."
– Нет!
– закричал я, отдергивая руку и бешеными глазами озираясь вокруг. Теодуш схватил меня за рукав. Меня била дрожь. Та боль, которую я испытал, глядя в черные провалы глаз рубера, вернулась вновь. Там, за дверью... Там есть ответ на все вопросы. Зачем мы живем, и что бывает после смерти. И еще на один вопрос, ответ на который я еще не готов узнать - кто я есть...
– Что с вами, ирвен?
– Теодуш поддерживал меня. Я понял, что отчего-то ослаб, тело не слушалось меня. Нет, так не пойдет! Мне ведь еще проходить Город...
– Все в порядке. Мы сейчас идем во дворец, да?
– я выпрямился, сжав рукоять меча. Рукоять отчего-то оказалась горячей. Фи смотрела на меня странным взглядом, в котором было и восхищение, и сочувствие, и страх. Теодуш приблизился ко
– Вы видели его, ирвен? Сможете?
– я обещал не лгать...
– Нет. Не пройду...
– глаза Теодуша наполнились слезами, смешное, похожее на щенячье, личико с большим носом сморщилось. Я не испытал жалости, но понял, что должен что-то сказать.
– Не расстраивайся, поэт... Ты можешь сочинить обо мне поэму, - я лукавил. Поэму от Теодуша я бы не хотел услышать ни за что. Его способности как поэта прорезывались в исключительных случаях...
– Ну мы идем?
– прервала наш диалог Фи. Хорошо, что прервала...
Глава 8
.
Девятое Княжество.
Во дворце оказалось прохладно и немного пахло лавандой. Изнутри замок был замечательно устроен - высокие своды, удобные лестницы без излишнего пафоса, большие окна. Нам с Теодушем отвели большую комнату с видом на Живой Город и двумя широкими постелями. Я люблю роскошь, хотя могу обойтись и без нее. Поэтому шелковое белье оказалось как нельзя кстати. Я разделся, лег на кровать, нежась в шелковой прохладе...
Когда я проснулся, за окном смеркалось. Закат разгорался постепенно, полыхая радужными цветами. Опять ассоциации с художником... Вот бы взять гигантский холст и нарисовать свою жизнь... Нежными, пастельными красками, теплыми и светлыми, от которых к горлу поднимается ком, и слезы счастья выступают на глаза... И вдохнуть аромат ее волос... Они пахнут спелой пшеницей...
В дверь робко постучали. Я крикнул, чтобы входили, и только когда в покои вошла хрупкая служаночка, понял, что предстал перед ней нагишом. Девушка порозовела от смущения, теребя прозрачными пальчиками передник, и, стараясь не смотреть на меня, объявила:
– Ирвен Виктор, Вам что-нибудь угодно?
– я быстро завернулся в простыню, еле сдерживая неожиданно подступивший смех. Мне было хорошо, впервые за долгое время.
– Можно вина и перекусить чего-нибудь?
– осведомился я, глядя на пунцовую от смущения девушку, искоса поглядывающую на мой обнаженный торс.
– Если Вам угодно, приходите прямо сейчас в большую залу на обед. Юный князь велел это передать, хотя сам присутствовать не может, - тихо закончила она, прямо-таки багровея от стыда и смущения. Вдруг она прыснула, испуганно округлила глаза от собственной несдержанности и выбежала за дверь. Я, не выдержав, звонко расхохотался.
– Вы чего, ирвен?
– удивленно поинтересовался вошедший в комнату Теодуш. Он был только что из ванной комнаты, которая весьма предусмотрительно располагалась прямо за перегородкой. Его рыхлое полное тело было обернуло полотенцем, а лицо сияло счастьем. Я невольно захохотал еще громче и не мог успокоиться. Теодуш только плечами пожимал, слушая доносящийся из ванной гомерический хохот. Ванна здесь была не чета нашим - просто деревянное корыто, бочка с водой и кувшин. Я быстро вымылся и вышел к Теодушу. Тот уже стоял полностью одетый и улыбался.