Ищущий во мраке
Шрифт:
Я попросил его закончить обход в одиночку, и тут же рванул домой.
Когда я вошёл в квартиру, то застал Руту лежащей на полу. По лицу её была размазана чёрная кровь.
– Нет-нет-нет! Господи, я ничего тебе не должен, чтобы ты забирал её у меня!
Рута едва понимала, что происходит. Слова захлебнулись в кашле, чёрная густая кровь летела во все стороны. Недолго думая, я сделал себе повязку из платка на лицо и отвёл её в ванну.
– Похоже… это конец… любовь моя, – с горькой
– Не говорит таких глупостей! Сейчас-сейчас-сейчас… А-а-а! Что-нибудь надо придумать! – я хватался за голову, пока Рута стояла, склонившись над рукомойником и сплёвывала подступающую кровь.
– Я уже думала об этом, – произнесла любимая. – Если тот мракоборец… – и вновь раскашлялась. – Если он стал вести себя, как обычный прокажённый, то, может быть, и кровь его заразна… Мне ведь прямо в лицо попало.
– Тогда я тоже? О, Господи…
Всё это время мы делили одну постель. У Руты не было сил на близость, и мы не целовались в губы, но при таком контакте я уже должен был заразиться.
– Не похоже, что серая гниль коснулась тебя, Эдгар, – покачала головой она. – Обратись в госпиталь. Пусть заберут меня, пока ещё кто-нибудь не заболел.
– Ни за, что! Ты не вернёшься оттуда! Я попробую тебя вылечить. Ведь люди как-то становятся мракоборцами? Они как-то купируют болезнь! Я должен узнать их секрет!
– Среди мракоборцев не бывает женщин, ибо их организм слишком слаб, – возразила Рута. – Просто уходи, я не хочу, чтобы ты умер.
– Я не оставлю тебя, – я подошёл к ней и попытался обнять.
– Нет! Не подходи, умоляю!
Пришлось послушать её. Рута самостоятельно доковыляла до постели и укуталась с головой. Пока ни одна толковая мысль ещё не пришла ко мне в голову, я решил вытереть кровь. «Никто не должен знать, что она болеет! Её тут же заберут!»
Я не знал ни одного способа борьбы с серой гнилью, кроме уничтожения носителей. Как, впрочем, и все люди.
«Господи, пожалуйста, забери у меня руки и ноги, зрение, язык и слух, только сохрани ей жизнь!» – взывал я, стоя перед алтарём в нашей церкви.
Я начал распродавать то немногое, что у нас было из имущества, чтобы покупать для Руты новые лекарства и травы, пробуя создавать из них универсальные рецепты.
Но всё было безуспешно.
Руту рвало чёрной кровью, она теряла очень много жидкости и сильно похудела. Сколько бы я её не кормил, вес улетучивался не по дням, а по часам, тогда, как синяки под глазами любимой увеличивались. Она практически не спала, а вскоре и вовсе перестала есть.
– Эдгар, я больше не могу, – произнесла она хриплым голосом, держа меня за руку. – Мне уже ничего не поможет.
– Но как же? – произнёс я трясущимися губами и поцеловал её руку через повязку. –
Она не ответила, ведь понимала, сколь сильна моя любовь. Руте и самой, вероятно, было не так страшно умирать, как оставлять меня одного. И на её месте я бы испытывал тоже самое. Вернее, уже испытал, когда находился в карьере, вдали от семьи.
С работы патрульного меня уволили, деньги кончились. Но я уже ни в чём и не нуждался. Я не мог спасти единственного дорогого мне человека, что ещё присутствовал в этом мире, и это было главное.
«Мы ведь так и не нашли время, чтобы обвенчаться!» – проклинал я себя, идя по улицам. Рута попросила купить ей цветов.
Она не могла пить и есть, и всё чего желала – просто насладиться запахом роз. Да только где их было взять в теперешней обстановке?
Несколько кустов по-прежнему росли у ратуши. И я срезал три цветка рано утром, пока никто не видел. Одни назвали бы меня вором, другие – героем. Но мне было плевать. Я просто хотел отсрочить неминуемое и сделать Руту хотя бы немного счастливой напоследок.
Похоронив всю свою семью, я не перестал чувствовать боль, просто привык жить с ней. Мои глаза разучились плакать, мой голос осел настолько, что я едва себя слышал, ибо в горле постоянно находился ком, который я сдерживал ради Руты.
Поднявшись на свой этаж с букетом цветов, я вошёл в квартиру, рассчитывая увидеть хотя бы самую слабую улыбку на лице любимой. Но её не было на кровати.
Тронув дверь ванной, я понял, что она заперта.
– Не заходи сюда… – хрипло произнесла Рута.
– Что случилось? Открой, пожалуйста! – я начал стучать.
Вдруг, до меня донёсся запах пороха из-за двери.
– Эдгар, я больше так не могу! – заплакала Рута. – Сегодня я почувствовала, как болезнь берёт надо мной верх!
– Милая, открой, прошу тебя! – я начал усиленно дёргать за ручку.
– Я боялась, что могу причинить кому-нибудь вред, и потому взяла твой второй револьвер и… – скрипнул её голос.
Я плечом выбил дверь. Заскрипело отсыревшее дерево. Круглая ручка укатилась под кровать.
– Господи, Рута! – увиденное повергло меня в шок и отчаяние.
Любимая сидела в ванной, рядом лежал револьвер и пустая гильза. Её нежные волосы цвета колосьев пшеницы слиплись из-за чёрной крови, стекавшей из отверстия в правом виске.
Рута посмотрела на меня почти серыми глазами, лишёнными былой искры жизни.
– Я не знаю, почему я ещё жива, но… Я не могу нажать на курок второй раз, Эдгар. Помоги мне, – вяло произнесла Рута. – Я не хочу умирать, но боюсь, что это тело совсем скоро перестанет принадлежать мне. Позволь мне умереть человеком, а не монстром.