Ищущий
Шрифт:
Затем он увидел церковь.
Она причудливо раскинулась за деревьями, и ее чистые, белые стены отблескивали в ночи. Его подкупило то, что она казалась нормальной . Передние двери были распахнуты, а внутри виднелись свечи.
Он вошел и пересек неф. (вытянутое помещение, часть интерьера, ограниченное с одной или с обеих продольных сторон рядом колонн или столбов, отделяющих его от соседних нефов - прим. пер.) Скамьи были пусты. Впереди, за алтарем, задержалась тень, бормоча низким голосом
Это был священник, читающий обряды перед открытым гробом.
"Простите, отец," сказал писатель. "Мне нужно знать-"
Священник обернулся, черные одеяния оттопыривал "стояк". Он был слишком заметен. В гробу лежал труп старой женщины.
"Чево?!"
"Я новичок в городе. Здесь есть какие-либо мотели?"
"Мотели? Здесь?" огрызнулся священник. "Конечно нет!"
Глаза писателя метнулись к открытому гробу. "Вы случайно не знаете, когда придет следующий автобус?"
"Да как ты смеешь приходить сюда сейчас" возмутился священник. Он резко указал на гроб. "Ты не видишь, моя мать умерла?"
"Я сожалею, отец," выдавил из себя писатель, но подумал, Боже! Он поспешил обратно. На улице он почувствовал себя странно: не опустевшим, как раньше, а ошалевшим и вышвырнутым. Это город, или это я ? Внезапная и обильная вспышка пота сделала его рубашку, залитую рвотой, по ощущениям, как пальто слизи.
Пот был предвестником, как труба -
О нет.
– для голоса:
ИЩУЩИЙ. ИЩИ!
Кварталом ниже, на углу, светился знак: ПОЛИЦИЯ
Его шаги отзывались в голове, как какой-то нимб, когда он побежал туда. Конечно, полиция будет знать о следующем автобусе. Он толкнул дверь, собираясь что-то сказать, но замер.
Здоровенный полицейский с бакенбардами впился взглядом в него."Че те надо, приятель? Я занят."
"Я ..." попытался писатель. Коп действительно был занят. Он стоял позади длинноволосого подростка, который был прикован наручниками к стулу. Шнур и дубинка образовывали жгут, который он затягивал вокруг шеи парня.
"OK, панк," предупредил полицейский. "Больше никакого дерьма. Где их наркотики? "
Подросток, конечно же, не мог ответить, даже если бы он хотел. Его душили. Раскрытый в панике рот, исказился, лицо раздулось.
"Все еще молчишь, да?" Полицейский сделал еще один оборот жгута.
"Какого черта ты делаешь?" закричал писатель.
"Полицейское дело. Этот парень - наркоторговец, подписано лично им. Вероятно, продает это дерьмо детишкам в детском саду. Ну знаешь, весь этот "крэк" и "PCP" (фенолсульфонфталин (также известен как "красный фенол") . Мы должны быть немного жестче; это единственный способ вытрясти что-либо из него".
Немного жестче? Писатель ошеломленно смотрел. Коп закрутил жгут до самого конца, пока шнур не заскрипел. Тело мальчишки напряглось на стуле, а его лицо начало синеть.
"Говори, панк. Где ваша заначка?
"Как он может говорить!» выкрикнул логичный вопрос писатель. "Твой жгут вокруг его гребаной шеи!"
"Катись, приятель. Это дело полиции." Полицейский остановился и глянул вниз. "Ах, дерьмо, похоже он подох." Подросток дернулся несколько раз, а затем вяло сполз со стула с мертвым, опухшим лицом.
Безумие , подумал писатель.
Полицейский размотал жгут и снял наручники. "Простой наркоторговец, мы ничего не потеряли. Нет смысла разоряться об этом." Коп дружелюбно взглянул на писателя. "Девчачья ли, или мальчишеская писюлька - все они розовые внутри, верно, приятель? Помоги мне стянуть его штаны, мы можем вдуть ему “перед тем как он закоченеет."
Вывеска на стене гласила: Служить и Защищать. Писатель, c колотящимся мозгом, вывалился из участка.
Телефон , промелькнула мысль. Он бросил свой чемодан посреди улицы и зашатался. Здесь что-то случилось. Надо позвонить кому-нибудь, вызвать помощь . Дома отодвинулись прочь с улицы и выглядели безвредно. Он постучал в первую же дверь. Мужчина средних лет, ответил -
"Да? Могу я вам помочь, молодой человек? "
"Я..." попытался писатель. Человек был накрашен тенями для век и вишнево-красной помадой. Также он был одет в трусики, подвязки и чулки. Зажимы из нержавейки были "привинчены" к его соскам, раздувая мясистые концы.
"Круто, не так ли?"
"А?"
Человек спустил гофрированные трусики, обнажив половой член и мошонку, сверкающую булавками. Одна булавка проколола конец крайней плоти.
"Ух... круто, да," сказал писатель.
"Не хотите ли прикоснуться к нему?"
"Э-э, ну, нет -"
Писатель побежал прочь. Во втором доме он заглянул в полупрозрачную дверь и увидел красивую, обнаженную женщину, гоняющуюся за гигантским сенбернаром, а человек из третьего дома стоял, усмехаясь, на перилах своего крыльца с петлей на шее. "Измена! Милый Флинс, беги, беги!" (Шекспир. "Макбет", акт 3, сцена 3 - пер.А.Радловой) процитировал он Шекспира, и сделал шаг с перил.
Тяжелые, глухо чавкающие стуки приветствовали писателя в четвертом доме:
УАК-УАК-УАК! УАК-УАК-УАК!
В окне кухни он увидел мужчину, с очень довольным видом, раскалывающим голову ребенка большим молотком для отбивных, в то время, как позади него женщина в фартуке готовила что-то на сковороде.
Мужчина раздробил череп на части и стал ложкой соскребать нежные мозги в миску. "Оливковое масло или рапсовое?" спросил он жену.
Писатель отпрянул и, сдерживая рвоту, вывалился обратно на улицу. Под воздействием увиденного, он чувствовал себя, будто получил удар кувалдой прямо в лицо. Он видел достаточно; он не хотел больше быть ищущим - он просто хотел вернуться домой. Потом его снова бросило в пот, и голос, как изношенный аккорд, прозвенел снова в его голове: