Исход земной цивилизации: Анклав
Шрифт:
– Нам нужно поговорить, - крылья ее носа затрепетали, что свидетельствовало о волнении.
– Я приехала в надежде, что ты все еще сможешь принять меня.
Бен промолчал, но отошел в сторону, чтобы впустить ее. Он настороженно проследил за ней взглядом: Ривка миновала прилегающую кухню и скрылась в хозяйской спальне - вот так нагло и беспардонно. Бен последовал за ней. Она уже жила у него перед переездом на квартирку на Хаярконе, посему забросила сумку аккурат в свободное отделение шкафа, когда-то служившего ей гардеробом. Ривка посмотрела на слегка опешившего друга и сняла джинсовую безрукавку,
– Если намереваешься продолжать наши отношения в подобном ключе, то лучше просто уезжай, - холодно сказал он, собираясь развернуться и уйти.
– Бен, - она заключила его лицо в ладони.
– Я никудышная, я знаю это. Я также понимаю, что за эту неделю я себе места не находила, потому что не могла элементарно спросить “как ты” или рассказать о своих тревогах. Бен, если я все еще нужна тебе, не отталкивай меня, я хочу попробовать. Кажется, я не могу без тебя.
Она смотрела прямым уверенным взглядом, не моргая, со всей серьезностью, что совершенно не было на нее похоже. И он как всегда легко сдался, сдался на волю своей слабости. Эта женщина была его радостью и величайшим кошмаром, и теперь он вновь целовал ее, истосковавшись по ее нежным губам, по гладкости ее кожи, по изгибам тела. Он был слаб, снова поддаваясь на ее чары, он был слаб, поднимая ее и неся к кровати, и Бен вновь любовался ей и наслаждался ее теплом, а она была еще более податлива, и сейчас Ривка делала все для его наслаждения…
– Так мы… встречаемся?
– она гладила его по руке, а Бен обнимал ее сзади, прижимая все крепче.
– Давай попробуем, - он вдохнул аромат ее волос и коснулся легким поцелуем мочки ее уха.
– Ты собралась переехать ко мне?
– он посмотрел на ее сумку, торчащую на полке.
– На эти выходные - точно.
– Когда ты вернешься в Израиль насовсем?
– уточнил он, наверное, самый главный мучающий его вопрос.
Она повернулась к нему и взяла за руку:
– Бен, сейчас я смогу приезжать каждые выходные, позже - раз в несколько месяцев, и это продлится минимум два года.
Бен сначала счел это шуткой, он посмотрел на нее взглядом, полным неверия, и чуть отстранился.
– Ты серьезно? Ты пришла ко мне, чтобы помириться и вступить в новую фазу отношений, а теперь говоришь, что сможешь приезжать только один раз в несколько месяцев? Где ты пропадаешь, Ривка?
– в его голосе звучало недоверие.
– Ты должна мне объяснить, потому что я больше не верю, что ты находишься в Милане, я вижу изменения, ты становишься другой не только внешне, но и внутренне. Я не могу понять что конкретно изменилось, но я же вижу, что-то не так. Объясни мне.
Она сжалась в комок, сощурилась, тронула его лицо пальцами.
– Я не могу, Бен, я храню большую тайну, и она связана не только со мной, но и многими другими людьми. Я не могу рассказать. Не имею права. Но да, я нахожусь не в Милане, ты прав, я не выезжала за пределы страны с лета, когда летала в Лондон навещать отца.
Бен сел и посмотрел на нее сверху вниз, потерев лицо ладонью, словно пытался скинуть с себя туман неизвестности. Дождь молотил по карнизам, и за окном слышался грохот молнии.
– Я не понимаю,
– Ты накладываешь одно на другое.
– Я помню, ты опасалась, что тебя кто-то преследует. Это как-то связано с тем человеком?
Поразмыслив, видимо, решая, может ли выдать хоть эту информацию, она кивнула и сказала:
– Прошу, не задавай больше вопросов.
– Бред собачий, - он одернул одеяло и встал, зачесав волосы назад.
– Ты вообще понимаешь, сколько мыслей теперь в моей голове? Что ты связалась с плохими людьми или попала в секту, а может быть, ты стала агентом моссада*?
Она поднялась следом, набросила на плечи его халат и подошла поближе; Бен сосредоточенно смотрел за окно, кусая губу. Ривка обняла его.
– Я понимаю как это звучит. Не волнуйся, я не состою ни в какой секте или террористической организации и уж тем более в моссаде. Но да, можно считать это организацией, нанявшей меня из-за моих способностей.
– Почему ты вдруг стала такой
скрытной? Если это какая-то
государственная тайна и ты действительно работаешь на правительство, то я не понимаю, почему они выбрали тебя? Ты никогда не стремилась даже к военной службе, но после того как ты уложила на пляже Рейчел, работа на правительство уже не кажется такой нереальной.
– Пусть будет так, Бен, - сказала она; его ход мыслей мог оправдать ее отсутствие и наилучшим образом избавлял ее от ненужных объяснений.
– И каких отношений ты хочешь, рассказывая мне об этом?
– он натянул шорты и вышел в гостиную, чтобы заварить чай.
– Что-то мне с трудом верится, что они вообще тебе нужны, - Бен издал короткий смешок, положив пару ложек чая в заварочный чайник.
Она присела на высокий барный стул и ткнула кнопку чайника, пока Бен доставал кружки.
– Я понимаю как это звучит, и что подобные отношения на расстоянии довольно трудно построить, но я не могу ничего изменить, - сказала она, конечно же, лукавя, ведь она надеялась убить двух зайцев разом.
– И ты рассказала мне об этом только после того как мы переспали, - он вновь усмехнулся.
– Я чувствую себя обманутым и использованным.
– Я не пытаюсь тебя обмануть, - она покрутила кружку в руках.
– У меня никого не было с самого июня. Был только ты. Я, сама того не ведая, могла и хотела быть только с тобой. И сейчас я чувствую тоже самое.
– Как далеко ты уезжаешь, что сможешь возвращаться так редко?
Ривка опустила взгляд, проигнорировав вопрос, и сказала:
– Если тебе нужно подумать, я буду ждать столько, сколько потребуется. Только не прогоняй меня хотя бы на этих выходных…
***
Моссад* — политическая разведка Израиля, по своему назначению и функциям сравнимая с американским ЦРУ. На эмблеме организации изображена менора, являющаяся гербом Государства Израиль
========== Глава 8 ==========
– Как давно ты была на настоящем свидании?
– Бен усмехнулся, заставив ее замереть с бокалом вина у губ.
– Мне кажется, что мы с тобой частенько ходили вдвоем по ресторанам. Я имею в виду, что это обыденно. Но может, так и должно быть?
– она задумчиво покрутила в руках бокал, глядя на Бена по-новому; теперь он принадлежал ей, а она - ему.