Исход. Том 2
Шрифт:
— Что?! — крикнул Ларри. Позади него и Стью стояли Глен, Ральф и Чед Норрис, вынуждая обоих подойти к самому краю крыльца.
— Она вернулась! — Дик чуть ли не орал, пытаясь перекрыть шум моторов. — О, она в ужасном состоянии! Нам необходим доктор… Господи, нам нужно чудо!
Джордж Ричардсон протиснулся вперед:
— Старушка? Где?
— Давай, доктор! — крикнул Дик. — Вопросы потом! Ради Бога, быстрее!
Ричардсон вскочил на заднее сиденье, ухватившись за Дика Воллмена. Тот развернулся и поехал
Стью переглянулся с Ларри. Ларри выглядел ошарашенным, то же самое чувствовал и Стью… но в голове у него сгущалось какое-то облако, и внезапное ощущение неминуемой роковой гибели наполнило все его существо.
— Ник, пойдем! Пойдем! — крикнула Франни, стискивая его плечо. Ник стоял посередине комнаты, лицо его застыло.
Он не мог говорить, но внезапно он понял. Он знал. Знание пришло ниоткуда, отовсюду.
«Что-то есть в этом шкафу».
Он с силой оттолкнул Франни.
— Ник!
«ИДИ!!!» — показал он жестом.
Она ушла. Он повернулся к шкафу, рывком открыл дверь и стал бешено рыться в кипе вещей, молясь Богу, чтобы не было слишком поздно.
Неожиданно рядом со Стью появилась Франни, лицо ее было белее полотна, глаза расширились от страха. Она вцепилась в него.
— Стью… Ник все еще там… что-то… что-то…
— Франни, о чем ты говоришь?
— Смерть! — закричала она. — Я говорю о смерти, а НИК ВСЕ ЕЩЕ ТАМ!
Он отодвинул прочь шарфы, перчатки и почувствовал что-то. Коробку из-под обуви. Он схватил ее и тут, как по воле злого чародея, изнутри раздался голос Гарольда Лаудера.
— Что насчет Пика? — крикнул Стью, тряся ее за плечи.
— Нам нужно увести его — что-то случится, нечто ужасное…
Эл Банделл крикнул:
— Что происходит, Стюарт?!
— Не знаю, — ответил Стью.
— Стью, пожалуйста, необходимо вывести Ника оттуда! — Франни почти орала.
И в этот момент дом позади них взорвался.
Когда кнопка была нажата, наступила гробовая тишина, ждущая, чтобы он заполнил ее. Гарольд все так же сидел, скрестив ноги, на столе, собираясь с духом.
Затем он поднял руку и заговорил твердо, но не очень громко:
— Говорит Гарольд Эмери Лаудер. Я делаю это по собственной воле.
Бело-голубая искра приветствовала слово «Говорит».
Сгусток пламени взорвался при словах «Гарольд Эмери Лаудер». Слабый, отдаленный грохот, как будто вишневая косточка упала в жестяную банку, достиг их слуха при «Я делаю это», а когда он произнес: «По собственной воле» — и отшвырнул прочь рацию, сослужившую свою службу, у подножия горы вспыхнуло пламя.
— Вот и все, — тихо произнес Гарольд.
Надин вцепилась в него — точно так же, как всего секунду назад Франни вцепилась в Стюарта:
— Мы обязаны удостовериться. Обязаны знать наверняка,
Гарольд взглянул на нее, затем сделал жест в сторону распространяющего уничтожения внизу:
— Неужели ты думаешь, что кто-то может пережить подобное?
— Я… я н-не зн… а-а-аю, Гарольд, я… — Надин отвернулась, схватилась руками за живот, ее вырвало. Это был ровный, грубый звук. Гарольд с осуждением смотрел на нее. Наконец она повернулась, бледная, шатающаяся, вытирая губы салфеткой «Клинекс».
— И что теперь?
— Теперь, думаю, мы отправимся на запад, — ответил Гарольд. — Если только ты не собираешься спуститься вниз и поинтересоваться настроением толпы.
Надин вздрогнула.
Гарольд, соскользнув со стола, поморщился от иголок, пронзивших затекшие ноги.
— Гарольд… — Надин попыталась прикоснуться к нему, но он отшатнулся. Не глядя на нее, он начал складывать палатку.
— Я думаю, нам лучше подождать до завтра… — робко начала она.
— Конечно, — съязвил он. — Чтобы человек двадцать или тридцать развлечения ради уселись на свои велосипеды и схватили нас! Ты когда-нибудь слышала, что сделали с Муссолини?
Она моргнула. Гарольд свернул палатку и крепко затянул ремни.
— И больше мы не прикасаемся друг к другу. С этим покончено. Этим Флегг добился того, чего хотел. Мы уничтожили Комитет Свободной Зоны. Они стерты с лица земли. Они могут запустить свою электростанцию, но как функционирующая группа они сметены. Он даст мне женщину, по сравнению с которой ты будешь выглядеть огородным пугалом, Надин. А ты… ты получишь его. Счастливые денечки, не так ли?
— Гарольд… пожалуйста… — Надин плакала. Гарольд видел ее лицо в зареве пожара и почувствовал к ней жалость. Он вытеснил жалость из своего сердца, как непрошеного гостя-пьянчужку, попытавшегося войти в уютную деревенскую таверну, в которой все отлично знают друг друга. Непоправимый факт убийства навсегда останется в ее сердце — сознание этого болезненно отсвечивало в ее глазах. Ну и что же? Все это было и в его глазах. Отныне им суждено нести эту непомерную ношу.
— Привыкай, — цинично произнес Гарольд. Он стал привязывать палатку к багажнику своего мотоцикла. — Там внизу с ними все кончено, как все кончено и для тех, кто умер во время эпидемии гриппа. Господь отправился поразвлечься и порыбачить, и Он не скоро собирается возвращаться. Кромешная тьма опустилась на землю. Теперь на месте водителя темный человек. Именно он. Так что привыкай. — Надин сдавленно застонала. — Поехали, Надин. Две минуты назад это перестало быть занятным состязанием. Помоги мне упаковать все это дерьмо. Я собираюсь проехать миль сто до восхода солнца.
Через мгновение Надин повернулась спиной к разрушению внизу — разрушению, казавшемуся таким незначительным с огромной высоты, — и помогла Гарольду собрать вещи. А через четверть часа, оставляя пожарище позади себя, разрывая прохладную, ветреную темень, они отправились на запад.
Для Франни Голдсмит окончание этого дня было безболезненным и простым. Спиной она почувствовала теплую волну воздуха и внезапно полетела в ночь.
«Какого черта?» — подумала она.