Исход. Том 2
Шрифт:
Они находились на лужайке перед громадным отелем-казино. У входа по бокам высились две золоченые пирамиды. Возле каждой из них стояло по стальной клетке.
Вокруг находилось множество людей. Они сгрудились вокруг лужайки, толпились на стоянке перед казино, стояли на ступенях, ведущих в вестибюль отеля, они заполонили близлежащие улицы. Некоторые юноши водрузили своих подружек себе на плечи, чтобы те получше смогли рассмотреть предстоящее зрелище. Тихий гул был звуком собравшейся толпы, жаждущей зрелищ.
Ларри обвел глазами собравшихся, и каждый, с чьим
Ларри и Ральфа подвели к клеткам, и тут Ларри заметил машины с цепями и крюками. Но именно Ральф понял, что им предстоит. В конце концов, именно он всю жизнь имел дело с техникой.
— Ларри, — сухо сказал он. — Они собираются разорвать нас на куски!
— Давай, иди! — дыша чесноком прямо в лицо Ларри, прикрикнул Крысолов. — Иди, подонок! Ты и твой приятель неплохо позабавитесь!
Ларри поднялся на платформу.
— Отдай мне свою рубашку.
Ларри снял рубашку, и прохладный, нежный утренний ветерок овеял его голую грудь. Ральф тоже снял рубашку. Шепоток прокатился по толпе и затих. После продолжительного путешествия оба были худы, каждое ребро выделялось под обтягивающей их кожей.
— Входи в клетку, покойник.
Ларри вошел в клеть.
Теперь приказы отдавал Барри Доган. Он переходил с места на место, проверяя, все ли в порядке, выражение омерзения застыло на его лице.
Четверо водителей сели в кабины автомобилей и завели моторы. Мгновение Ральф стоял в оцепенении, затем взял один из наручников, прикрепленных к цепям его клетки, и вышвырнул его через квадратное отверстие. Наручник ударил Пола Берлсона по голове, и нервный смешок пробежал по толпе.
Доган сказал:
— Не следует делать этого, приятель. Иначе моим парням придется усмирить тебя.
— Пусть они делают свое дело, — сказал Ларри Ральфу. — Эй, Барри, тебя научили этому в полиции Санта-Моники?
Снова смешки в толпе.
— Жестокость полиции! — выкрикнула чья-то дерзкая душа в толпе. Доган вспыхнул, но ничего не ответил. Он продвинул цепь дальше в клетку Ларри, и Ларри плюнул на цепь, удивляясь, что у него еще есть слюна. Негромкое одобрение донеслось из толпы, и Ларри подумал: «Может быть, это оно, возможно, они восстанут…»
Но сердце его не верило этому. Лица людей вокруг были слишком бледны, слишком скрытны. Их возмущение было бессмысленным. Оно походило на возмущение детей школьными порядками, не более. Здесь было сомнение — Ларри чувствовал это — и осуждение. Но Флегг исказил даже это. Эти люди будут ускользать в ночной тишине этого вымершего мира. И Странствующий Хлыщ позволит им уйти, зная, что ему нужны только сильные, выносливые слуга, такие как Доган и Берлсон. Эти перебежчики позже, возможно, соберутся вместе, чтобы отплатить за свою неудавшуюся судьбу. Но здесь не вспыхнет открытое восстание.
Доган, Крысолов и третий не известный Ларри мужчина подошли к его клетке. Крысолов держал
— Протяни руки, — приказал Доган.
— Разве закон и приказы не превыше всего, Барри?
— Протяни руки, черт побери!
— А ты плохо выглядишь, Доган, — как у тебя с сердцем?
— Повторяю последний раз, приятель. Протяни руки в эти отверстия!
Ларри подчинился. Наручники защелкнулись. Доган и остальные вышли, дверь закрыли. Ларри посмотрел направо и увидел Ральфа, стоящего в своей клетке с опущенной головой. Его запястья также были в наручниках.
— Люди, вы знаете, что это несправедливо! — крикнул Ларри, его голос, натренированный годами пения, звучал удивительно сильно. — Я не жду, что вы прекратите это истязание, но я надеюсь, что вы запомните это! Нас послали на смерть, потому что Ренделл Флегг боится нас! Он боится нас и тех людей, от имени которых мы пришли сюда! — Люди в толпе заволновались, что-то бормоча. — Помните то, как мы умерли! И помните, что следующей может оказаться ваша очередь умереть вот так, униженно, в клетке, как зверье!
И снова это бормотание, разрастающееся и злое… и тишина.
— Ларри! — крикнул Ральф.
По ступеням Гранд-отеля спускался Флегг, позади него шел Ллойд Хенрейд. Флегг был в джинсах и клетчатой рубашке, джинсовой куртке и ботинках со стоптанными каблуками. Во внезапно наступившей тишине звук этих ступающих по цементным ступеням каблуков был единственным звуком… вневременным звуком.
Темный человек улыбался.
Ларри смотрел на него сверху вниз. Флегг подошел к площадке между двумя клетками и посмотрел вверх. Улыбка его была мрачной. Он полностью владел собой, и внезапно Ларри понял, что это момент водораздела, поворотное мгновение его жизни.
Флегг отвернулся от них и встал лицом к зрителям. Он окинул толпу взглядом, но никто не смотрел ему в глаза.
— Ллойд, — спокойно окликнул он, и Ллойд, выглядевший бледным, испуганным и больным, передал ему лист, свернутый наподобие древнего папируса.
Темный человек развернул свиток, поднял вверх и начал читать. Голос его был глубокий и звучный, удовлетворенный, он звучал в тишине, как серебряный колокольчик.
— Это законопроект, под которым я, Ренделл Флегг, ставлю свою подпись тридцатого сентября тысяча девятьсот девяностого года, известного теперь как Год Первый после эпидемии.
— Твое имя не Флегг! — крикнул Ральф. Шок и шепот в толпе. — Почему ты не откроешь им свое подлинное имя?
Флегг никак не отреагировал.
— Сим объявляю, что эти люди, Лоусон Андервуд и Ральф Брентнер, являются шпионами и прибыли сюда, в Лас-Вегас, не с благими намерениями, прибыли тайком, под покровом темноты…
— Здорово, — сказал Ларри, — но только мы пришли сюда по шоссе № 70, и в то время солнце сияло очень ярко. — Ларри почти кричал. — Они схватили нас в полдень на дороге, так как же насчет прибытия тайком, под покровом темноты?