Исход. Том 2
Шрифт:
В центре города в магазине новинок Надин разыскала приспособление для занятий спиритизмом, но она не осмелилась пользоваться им в доме, особенно в доме, где живет мальчик. На самом деле она вообще не осмеливалась пользоваться им… до настоящего момента. Некая сила толкнула ее в этот магазин, и, когда она увидела доску в этой яркой коробке, ужасная борьба разыгралась внутри нее — психологи называют это отвращение/притяжение. Тогда Надин так же взмокла, как и сейчас, желая две вещи одновременно: бежать без оглядки из этого магазина и схватить эту убийственно красочную коробку и отнести ее домой. Последнее желание испугало ее больше, потому что оно казалось не ее собственным.
В конце концов она взяла коробку с собой. Произошло это четыре дня назад.
С каждой ночью отвращение
Но когда он поймал ее, он не захотел ее.
Надин встала, прижимая коробку к груди, и выключила лампу. Он ведь унизил ее, и разве не говорят, что в аду не без фурий?… Оскорбленная женщина отлично сговорится с дьяволом… или с его подручным. Она остановилась только затем, чтобы достать фонарик из стола в прихожей. В глубине дома во сне вскрикнул мальчик, от этого крика она застыла, волосы у нее встали дыбом.
Затем она вышла.
Ее «веспа» стояла у бордюра. «Веспа», на которой она несколько дней назад ездила к дому Гарольда Лаудера. Почему она поехала туда? Она не перекинулась с ним и парой слов с тех пор, как приехала в Боулдер. Но в своем смятении относительно доски с карандашом и в ужасе перед снами, продолжавшими приходить к ней в то время, как другим они перестали сниться, ей показалось, что она должна поговорить об этом с Гарольдом. Она вспомнила, как, уже заводя мотоцикл, испугалась и этого своего порыва. Как и внезапная потребность взять доску («Порази своих друзей! Развесели компанию!» — советовала надпись на коробке), мысль о встрече с Гарольдом казалась ей пришедшей откуда-то извне. Его мысль, возможно. Но когда она приехала к дому Гарольда, на ее голос никто не отозвался. Дом был заперт, единственный запертый дом в Боулдере, шторы тоже были опущены. Ей это скорее понравилось, и на какую-то долю секунды она испытала горькое разочарование, что Гарольда нет. Если бы он оказался дома, он впустил бы ее и закрыл за ней дверь. Они могли бы пройти в гостиную и беседовать или заняться любовью, или вообще проделывать вместе непроизносимые вещи, и никто бы не знал об этом.
Дом Гарольда был скрытным, личным местом.
— Что происходит со мной? — прошептала она в темноту, но тьма не ответила ей. Надин направилась к «веспе», ровный гул мотора, казалось, осквернил тишину ночи. Она двинулась в путь. На запад. Ощущая разгоряченным лицом прохладу ночного воздуха, она, в конце концов, почувствовала себя лучше. Сдуй паутину, ночной ветерок. Ты ведь знаешь, правда? Когда все перепробуешь, что остается делать? Ты выбираешь то, что осталось. Выбираешь то темное приключение, которое предназначено для тебя. И пусть Ларри наслаждается своей глупой вертихвосткой с односложным умишком. Ты пойдешь дальше их. Ты рискнешь… чем бы ни пришлось рисковать. А рисковать в основном придется собой.
Лента дороги раскручивалась перед ней в крошечных пятнах света, отбрасываемых фарами «веспы». Надин переключилась на вторую скорость, когда дорога пошла вверх, теперь она ехала по Бейзлайн-роуд, ведущей в темные горы. И пусть они собираются на свои собрания. Они заняты восстановлением электричества; ее же любимый занят миром.
Двигатель «веспы» напряженно гудел. Неясный сексуальный страх стал охватывать Надин, вибрация сиденья мотоцикла, передаваясь ей, разжигала ее плоть («Почему бы это, Надин, ты же вся окостенела, — с мрачным юмором подумала она, — гадко, гадко, ГАДКО»). Справа от нее тянулся обрыв. Ничего, кроме смерти внизу. А вверху? Что ж, она проверит. Было
Через час она была уже на Плато Восходящего Солнца, — но до восхода оставалось еще не меньше трех часов. Плато находилось не так далеко от вершины горы Флагстафф, и почти каждый обитатель Свободной Зоны уже совершил поход к вершине этой горы. В ясный день — а в Боулдере почти все дни были такими, по крайней мере в летний сезон, — оттуда можно было видеть раскинувшийся внизу Боулдер и шоссе № 25, бегущее на юг к Денверу, а затем скрывающееся в дымке в направлении штата Нью-Мексико, расположенного в двухстах милях отсюда. На восток до самой Небраски тянулись плодородные земли, а ближе находился Боулдер-каньон — глубокая рана, края которой поросли сосной и голубой елью. Летом над Плато Восходящего Солнца, словно большие птицы, парили планеры.
Теперь же, остановившись над обрывом, Надин видела только то, что открывалось ей в мерцании слабого фонарика, который она положила на придорожный столик для пикников. Над чистым листом альбома для рисования, напоминая жирного треугольного паука, навис треножник взятого ею приспособления для спиритизма, из центра которого, как паучье жало, выступал карандаш, слегка касаясь поверхности бумаги.
Надин лихорадило, она находилась в состоянии полуэйфории-полуужаса. Пробираясь сюда на своей игрушечной «веспе», которая вряд ли была приспособлена для езды в горах, Надин испытывала те же чувства, что и Гарольд там, в Нидерленде. Она могла чувствовать его. Но в то время как Гарольд ощущал это в довольно точной, технологической манере, как кусок железа, притягиваемый магнитом, Надин ощущала это как некое мистическое событие, как пересечение границы. Как будто эти горы, у подножия которых она находилась, были ничейной землей, нейтральной полосой между двумя зонами сверхвлияния — Флегга с Запада и старухи с Востока. И здесь магия текла в обе стороны, смешивалась, создавая свой собственный коктейль, не принадлежащий ни Богу, ни Сатане, но полностью и абсолютно языческий. Надин чувствовала, что находится в месте охоты.
И эта игра…
Надин безразличным движением отбросила ярко разрисованную коробку со штампом: «СДЕЛАНО НА ТАЙВАНЕ». Само приспособление было сделано из плохонькой деревоплиты или гипса. Но это не имело значения. Важно было лишь то, что этим она воспользуется только один раз — посмеет воспользоваться, — и даже плохо сделанный инструмент может послужить своей цели: взломать дверь, закрыть окно, написать Имя.
Слова на коробке взывали: «Порази своих друзей! Развесели компанию!» Как там в той песне, которую иногда напевал Ларри с сиденья своей «хонды» во время их путешествия? «Алло, центральная, что там у вас с линией? Я хотел бы поговорить с…»
Поговорить с кем? Но в этом и весь вопрос, ведь так?
Она вспомнила те времена, когда вызывала духов во время учебы в колледже. Это произошло более двенадцати лет назад… но с таким же успехом это могло случиться только вчера. Надин вспомнила, как отправилась на третий этаж общежития узнать у Рейчел Тиммс о времени лекции по корректирующему чтению. В комнате было не меньше шести или восьми хихикающих девчонок. Надин еще подумала тогда, что все они обкурились, а может, и накололись.
— Перестаньте! — смеясь кричала Рейчел. — Как же духи будут общаться с вами, если вы ведете себя, словно стадо ослиц?
Мысль о хихикающих ослицах показалась девушкам особенно забавной, и новый взрыв смеха наполнил комнату. Приспособление было установлено так же, как и сейчас: треугольный паук на трех шатких ножках, карандаш, указывающий вниз. Пока они смеялись, Надин, взяв лист из альбома для рисования, пробежала взглядом эти «послания из астрального мира», которые уже были записаны.
«Томми говорит, что ты снова пользовалась клубничной маской».
«Мама говорит, что с ней все хорошо».