Исходный мир: Начало Окружности
Шрифт:
— Высохнет — отвалится… — я потер одно из пятен у меня на жилете.
— Что предпочитаете? — бармен пожал плечами.
— Ааа… — я быстро прошелся взглядом по напиткам на витрине. — Ненеси Хой… бутылку.
— Отличный выбор. Сию минуту!
— О! А я тебя видел там на площади! — На мое плечо упала чья-то рука. Голос ее обладателя был груб и хрипловат, в нос ударил резкий запах перегара. — Это ведь ты спас нас от жука, так? Эй ребята! Идите скорее сюда! Этот малый спас нас от жука! Бармен! Я готов оплатить его заказ! — мужчина сел рядом со мной. Лет сорок, толстый, с длинными масляно-черными волосами, небрит, в дорогих одеждах, один только позолоченный халат чего стоит! — Выпьем же, друг мой!
На нас налетело куча народа, все чего-то говорили, радостно орали, с чем-то поздравляли, наливали мне, чокались, выпивали и снова наливали. После пятой рюмки я мог с уверенностью сказать, что я все еще трезв, но вот после шестой я мог с уверенностью дать по морде тому,
На тринадцатой мне стало темно и холодно.
Помню, что обнимался с чем-то белым и благородным в какой-то комнате. Меня даже тошнило по-моему. Потом я вдруг оказался в кровати, а меня укрывал пледом какой-то паренек, от которого несло алкоголем и каким-то сладким дымком. Кажется, это был Китон, но я не мог быть в этом уверен. Гам и хохот за стеной, музыка постепенно стихли. Темнота. Я снова открываю глаза. Музыка орет во всю, но уже не так как-то. Хлопают пробки бутылок. В комнате, где я лежу темно, из дверного проема льется свет и видно, как изредка проходят мимо тени людей. Смех. Мое сознание поражает удивительная мысль. Я пользуюсь чужим гостеприимством! Я лежу в чужой постели одетый и грязный!
— Я лежу в чужой постели! Я пьян! Ха-ха! — меня дико пробрало на смех. Истерично хихикая как глупый гоблин, я встал с кровати. Свои сапоги я еле нашел. Голова не болела, но глаза обманывали. Руки были ватными, как и все остальное тело. Я словно попал в поток турбулентности, как будто я был игрушечным самолетиком, а мной играл ребенок! Ребенок? Надо же? Откуда они все-таки берутся в этом мире? Ха-ха! Их наверное в капусте находят!Такая игра заставляла меня еще больше улыбаться, а душа уже бежала к бешеной музыке, льющейся из-за двери. И тут еще одна дебильная мысль. Надо постирать вещи! Я их постираю и высушу, а потом опять пойду в бар, к той девице на стойке! И скажу: «Мадам! Я хочу вас потискать в своем номере! Это будет номер!»Приступ гомерического хихиканья опять меня усадил на кровать. Отсмеявшись, я медленно встал с постели и оправился искать прачечную. Изредка касаясь стены и пытаясь всем своим видом показать, что я не пьян, я проследовал мимо входа в бар вдоль по коридору и обнаружил закрытую дверь. Оттуда доносилась музыка, и меня переклинило, что в прачечной тоже должен быть праздник. Я вошел в помещение. Большая пустая площадь. В темноте луч света. С одной стороны я, с другой стороны большая черная коробка, которую я с превеликой радостью тут же принял за стиральную машину. Ритмичная музыка била по ушам, но гула и гама было не слышно. Я решил, что раз уж тут никого нет, а музыка есть, то можно и потанцевать, никого не стесняясь. Вообще мне всегда нравилось танцевать, но я всегда стеснялся осуждения моих отвратительных умений! Пьяный в дрысло и не имеющий хореографических навыков я начал импровизировать. Танцевальные па у меня получались не очень хорошо. Но зато я не забывал избавляться от грязной одежды. Ведь именно за этим я сюда и пришел, верно? Сначала на стиральную машину полетел мой жилет, затем разорванная футболка, после того, как я покрутил ею над головой. Когда я вошел во вкус, я стал извиваться как уж на сковородке и уже ничего вокруг себя не видел, ноги сами собой устраивали мне сеанс танца! Вслед за футболкой полетели сапоги. В попытке снять джинсы я абсолютно случайно рухнул, но тут же вскочил на ноги в танцевальной манере. Джинсы и носки тоже теперь лежали на черной «стиральной машинке». Я остановился. И осмотрел свои трусы. Они были белыми и чистыми, и их мне снимать не захотелось, ведь я был ими вполне доволен. Тут я решил станцевать еще что-то, но неожиданно музыка кончилась, а я поднял голову и обомлел. Света стало больше.
Я
— Да, давай уже красавчик! Снимай трусы, нам же тут всем интересно! — разорвал гробовую тишину грубый голос толстой тетки из центра зала, которая резко вскочила из-за столика, тряся своими невообразимыми буферами. Откуда-то слева я услышал звонкий заразительный смех, который мог принадлежать только одному человеку — Китону. Нет, я заразиться этим смехом никак не мог, зато зал мог… музыка забарабанила снова. Какой-то мужик выскочил на сцену с криком: «Я тоже так умею, смотрите!», и начал раздеваться под музыку, что позволило мне ретироваться, прихватив свою одежду. Просто супер! Надо сматываться из этого города! Скорее!
Однако смотаться мне не удалось. Стоило мне только прийти в свой номер, я рухнул на кровать и уснул. Очень и очень крепко.
Глава X
Мне снился психоделический сон. Я стоял на какой-то платформе, там была вывеска: осторожно — мамонты. Все было белым-бело, а с неба стеной падал снег. Все было занесено в сугробах. Вообще, как бы, это обязательно знать, что такое снег, я же создатель, я даже кастовать его умею немного, но ведь это не настоящий снег, а вот настоящего я как раз и не видел… даже в академии всегда шел искусственный и всегда недолго.
Во сне я был не один. Там стояла белокурая девушка, тот самый клирик, которого я встретил вчера вечером. На ней была длинная шуба из коричневого меха бробера. Она стояла ко мне спиной и, искоса глядя на меня, ждала, когда я подойду к ней поближе. Что я сразу же и сделал и крепко обнял ее за талию. «Мне холодно.» — сказала она и я обнял ее еще крепче. «А так?» — я уткнулся в ее мокрые от снега колечки волос. «Так лучше…» — прошептала она. «А ты не боишься, что я тебя больше не отпущу?» — подумав, спросил я. «А ты?» — прозвучал ответ. Так мы и стояли молча. А на нас падали огромные хлопья снега и, казалось, что ничего кроме нас и не существует. Но вот вдали, на другом конце платформы появился силуэт. Черный длинный плащ, черная шляпа с задранными полами, на манер погонщиков скота. Черные кожаные перчатки. Женщина. Плащ был распахнут, видно было на ней черные сапоги и красное короткое платье. Женщина отвела в сторону левую руку и там на земле, куда она указала пальцем, снег разошелся и появилась трава и цветы. Хотя я не берусь утверждать, что это было именно так, ведь видно было не особенно хорошо, что там на самом деле происходило, но все это было похоже на правду.
Сон закончился, и наступила темнота, как обычно это бывает перед пробуждением. Но вот только сегодня мне как-то совсем не хотелось пробуждаться. За окном весело чирикали птички, радуясь новому летнему деньку. А мне это чириканье только давило на мозг. Это было ужасно. Голова раскалывалась при каждом движении и звуке. Я плавно опустил ватную руку себе на лоб. На лбу оказался мокрый холодный компресс. Попытка открыть глаза с первого раза не удалась. Нет, я не стал впадать в панику, я прекрасно знал, почему я так себя чувствовал. Вчера я выпил лишнего. Чего там говорить! Я пил спиртное впервые за последние, если мне не изменяет память, пять лет! Но так сильно я не напивался никогда. Было время, выпивал понемножку и все. Но чтобы так… Даже думать больно. Определенно, на этот раз это еще лет на двадцать! Ни капли больше. С усилием я все-таки открыл глаза. Через окно в комнату лился яркий дневной свет. А легкий теплый ветерок играючи развевал прозрачные лоскутки тюли. На подоконнике сидела маленькая птичка и забавно чирикала свою летнюю песенку.
— Везет же вам! У вас, птичек, наверное нет спиртного и глупых предрассудков его употреблять! — чавкнув, прошептал я вялым ртом. Тут я понял, что хочу пить. Очень хочу пить. Во рту все было так сухо! Язык прилипал к небу и даже зубам. Но максимум, что я мог сделать, так это приподняться на локтях и лечь спиной на подушку. Я потихоньку приходил в чувство. Глаза еле фокусировались, но в тело стал поступать свежий воздух, а с ним кровь начала чуть быстрее бегать по венам.
— Это был не глупый предрассудок… но больше так не делай, хорошо? — Это был Бета. Он подошел к моей кровати и сел. Вид у него был виноватый, но голос его как всегда выражал уверенность в том, что он скажет. Это бесило. И я устало отвернулся от него, чтобы не смотреть ему в глаза.
— Чего тебе еще нужно? — промямлил я. — Знаешь, что я думаю? Не выбирал я тебе никаких умений. То, что ты делал это и не честно, и не справедливо… уходи…
— Тор, я хотел принести тебе свои извинения. Я виноват. Я не стану оправдываться. Обычно спектаторы разочаровываются в своих носителях, а не наоборот. Мне очень стыдно. — видно было, что леонкору трудно говорить и признавать это. И мне почему-то показалось, что он говорит искренне. — Прочитай мои мысли, ну же, ты увидишь, что я правда раскаиваюсь!