Искалеченный мир
Шрифт:
Он вылез из кабины и подошёл к передку «Горыныча». Снова выматерился, яростно пнув по крылу.
— Дивно сели. — Лихо присоединилась к стеклорезу, скептически оглядывая причину остановки. — Ладно, придумаем что-нибудь…
Внедорожник провалился обоими передними колёсами, сев на брюхо, застряв в приличной трещине, до этого момента скрытой блестящей плёнкой.
— Шатунчик, есть возможность блеснуть твоими талантами. — Лихо обернулась к громиле, досадливо взирающему на засевший внедорожник. — Надо легонько так, мизинцами подтолкнуть — оно и покатится. Или на «слабо» тебя брать придётся?
— Если бы
— А кто вам будет создавать полную гармонию в коллективе, если у меня вдруг развяжется пупок, и вы будете вынуждены похоронить меня в этой самой трещине? — невозмутимо парировала Лихо. — Влепив вместо надгробия покрышку от «Горыныча».
— Трепло, — беззлобно бросил Шатун, примеряясь, как половчее будет взяться за дело. — Сдаётся мне, что Лукавин тебя не за аппетитные абрисы в Первопрестольную подтянуть хотел. А за умение глушить конкурентов тугой струёй словесного поноса. Скажи ещё, что я неправ.
— И ничего-то от тебя не скрыть, сообразительный ты наш.
— Лихо! — вдруг заорал Книжник. — Слева!
Блондинка мгновенно повернулась, выхватывая «стечкин». Алмаз уже держал «дыродел» на изготовку, нашаривая взглядом предмет тревоги очкарика.
Причина, заставившая Книжника заблажить не своим голосом, торчала метрах в двадцати пяти от «Горыныча». И выглядела как гибрид крупной собаки и паука высотой около метра.
Тело было скорее собачье, частично покрытое грязной, свалявшейся шерстью. Голова таращилась сразу четырьмя парами паучьих глаз, оскалив широкую пасть с целым частоколом игольчато-острых клыков. Из пасти медленно тянулись струйки бледно-зелёной слюны. От собачьих лап остались крохотные культяпки, и вместо них имелось шесть длинных паучьих, растущих из позвоночной области туловища и нетерпеливо переступающих на одном месте. Впалые бока, без малейшего намёка на рёбра, мерно расширялись и суживались, и под тонкой, будто покрытой каким-то грязно-ржавым налётом кожей что-то быстро перемещалось. Словно там находилось ещё с полсотни маленьких паукособак, готовых вырваться наружу при первом же удобном случае.
Тварь стояла на одном месте, пока что не делая попыток напасть. Неподвижно зыркала своими восемью, размером с кулачок новорожденного ребенка, глазищами, расположенными в художественном беспорядке, ничем не отличающемся от беспорядка обычного: давила на психику, гнида…
Лихо пошарила взглядом под ногами, наклонилась, подобрала валяющийся на дороге кусок оплавленного чего-то. Размахнулась, старательно прицелившись в скалящуюся морду. Кусок вроде бы обыкновенного кирпича, принявшего форму обкатанного морскими волнами голыша, чиркнул по боку ублюдка, чувствительно задев одну из ног. Монстр зашипел, шарахнувшись на полметра в сторону. И снова остановился, не кипя желанием отступить.
— Брысь! — рыкнула блондинка. — Пшёл, корявый!
Реакцией был очередной оскал и чуть более частая суета находящихся под кожей существа организмов. А может быть, и не их вовсе, но что бы там ни было — выглядело это предельно паршиво, вызывая самое стойкое желание всадить в рёбра паукособаке обойму, до предела забитую пульками со смещённым центром тяжести.
— Лихо! — Алмаз показал куда-то вперёд. Там появились сразу три членистоногих друга человека, совершенно
«Бах!» — «Стечкин» в руке Лихо дёрнулся, и самая ближняя к ним паукособака со всё тем же шипением подпрыгнула на месте, задёргала всеми лапами и начала заваливаться на бок. Матово-чёрные выпуклости глаз оставались бесстрастными, и только судорожные движения всех шести ног свидетельствовали о том, что ей очень «бо-бо». Морда елозила туда-сюда, размазывая по земле зеленоватую слюну, которой, казалось, стало ещё больше.
«Шыр-шыр-шыр!» — Одно из тройки существ резво припустило в сторону подраненной соплеменницы. Два других остались неподвижными, как будто в этом страшненьком драмкружке роли были распределены заранее, и их выход ещё не настал.
Паукособака преодолела около полусотни метров и остановилась рядом с товаркой. Получившая пулю гадина всё ещё ворочалась, никак не думая подыхать. Подоспевшая особь наклонилась к ней, и оскаленная пасть сомкнулась у неё на горле. Раненая тварь на миг напряглась, будто пытаясь сопротивляться, и обмякла. Из разорванного горла медленно, даже как-то неохотно, принялась сочиться прозрачная жидкость с коричневым оттенком.
— Падальщики… — Алмаз, держащий на мушке оставшуюся на месте парочку ублюдочных гибридов, покосился туда, где над успокоившимся трупом паукособаки топтался её близнец. — Жрать подано, налетай…
Но, вопреки его ожиданиям, тварь не стала устраивать обжираловку — ни себе, ни появившимся рядом с ней экземплярам. Она просто замерла на месте, тоже принявшись сверлить ожидающих дальнейшего развития событий людей бесстрастным взглядом.
«Та-да-да!» — «Калашников» стеклореза невыразительно откашлялся, и паукособака приказала долго жить. Оставшаяся на своих конечностях парочка не тронулась с места. То ли они видели, что их соплеменница уже не нуждается в помощи, позволявшей скоро и безболезненно отойти в мир иной, то ли сработал какой-то инстинкт, позволявший определить это как-то по-своему.
— Как тут у вас всё организовано… Прямо завидовать впору. — Палец Алмаза ещё несколько раз потревожил спусковой крючок «дыродела», зачистив местность до конца.
— Спасибо товарищу Сдвигу за наше нескучное нынче. — Блондинка криво усмехнулась, посмотрев на Книжника, замершего со стволом в руке и выглядевшего вдрызг огорчённым, что ему не дали продемонстрировать, как надо лупить мимо мишени.
— Ещё. — Очкарик поднял пистолет, нацеливаясь куда-то назад. — Да сколько же их там…
Алмаз быстро оглянулся и помрачнел. Тварей прибыло раза в три больше, чем он успел до этого приструнить окончательно. Они приближались неторопливо, и вид соплеменников, которых постигла незавидная участь, похоже, нисколько не смущал их.
— Дела хреновенькие. — На скулах Лихо вспухли желваки. — Книжник, за руль. Быстро!
Очкарик со злым, сосредоточенным лицом прыгнул за «баранку», врубил заднюю скорость. «Горыныч» взвыл мотором, и Шатун, ухватившись руками за шипастую решётку, стараясь не распороть себе ничего, налёг со всей силы, выталкивая внедорожник из западни.