Искатель, 1961 №2
Шрифт:
Известковые наслоения, которые стали за долгие века крепче камня, осторожно и тщательно удалили. В ярком свете лабораторного зала тускло блеснула свинцовая поверхность, и людям показалось, что гроб совсем новый, изготовленный на днях, а не две тысячи лет тому назад.
С помощью мощной оптики осмотрели запаянный шов. Он был сплошным и не имел ни одного изъяна.
— Кажется, удача! — взволнованно прошептал кто-то из ученых, находившихся в лаборатории.
Всем казалось, что гроб слишком мал. Никто из современных взрослых людей не мог бы в нем поместиться. Но
— Там труп взрослого человека, — уверенно сказал Люций, руководивший работой. — Вскрывайте шов!
И вот четыре человека подняли и поставили в стороне крышку гроба.
Почти черного цвета, сморщенная и высохшая кожа лица и кистей рук трупа плотно прилегала к костям, но была совершенно целой. Остальное скрывало полуистлевшее покрывало когда-то белого цвета.
— Закрыть! — приказал Люций.
Прозрачный куполообразный футляр опустился на гроб, плотно войдя в пазы подставки. Зашипел вакуумный насос.
— Не знаю почему, — сказал Люций, — но мне кажется, что это, несомненно, Дмитрий Волгин.
Вторая биохимическая лаборатория академии стояла среди обширного сада. Громадное здание из белого материала, увенчанное стеклянным куполом молочного цвета, как снежная вершина, возвышалось над зеленым морем деревьев.
В глубине сада были разбросаны небольшие домики, такие же белые, как лаборатория. Некоторые из них были также увенчаны маленькими куполами. Эти домики как бы прятались от глаз в густой зелени.
Сад занимал несколько квадратных километров.
Юг и север, восток и запад были представлены здесь самыми красивыми или полезными видами растительного мира. Воздух, напоенный ароматом цветов и пряным запахом тропических фруктов, был так чист и прозрачен, что казался совершенно лишенным пыли.
По одной из дорожек, покрытой мелкой, хорошо утрамбованной морской галькой, шли двое людей. Оба высокого роста, хорошо сложенные. Их движения, гибкие и точные, напоминали движения гимнастов.
Мужчина в обычном для этого времени костюме — рубашке без рукавов и коротких брюках, был Владилен.
Его спутницей была молодая девушка, одетая в темно-красное короткое платье, сильно открытое сзади, а спереди закрывавшее грудь до самой шеи. Голые ноги девушки отливали золотистым загаром. Ступни ног, обутые в туфельки вишневого цвета, казались очень маленькими в сравнении с ее ростом. Волосы, собранные и закрепленные у темени, свободно падали на спину и плечи. Девушка была светлой блондинкой и, несмотря на женственную тонкость черт, очень похожа лицом на Люция.
Она оживленно рассказывала, а Владилен, наклонившись слегка в ее сторону, внимательно слушал.
— В конце концов, — говорила она, — ему разрешили и этот опыт. Возражений было много, но отец с помощью своего единомышленника Ио сумел убедить противников. Люций считает, что, если произведен один опыт, нет оснований отказываться от следующего. Я люблю и уважаю отца, но в данном случае не могу с ним согласиться.
— Вот как? Это почему же? Установить: умерли ли
— Мне кажется некрасивым новый опыт. Первый не требовал вскрытия тела и потому имел характер простого наблюдения. Это одно. А теперь… Нельзя забывать, что отец имеет дело не с животным, а с человеком, пусть и мертвым. Какое право имеют отец, Ио или любой другой ученый производить над телом свои опыты?
Владилен задумался на минуту.
— Мне кажется, — сказал он, — что вы слишком горячитесь. Ваш отец рассуждает вполне логично…
— Нельзя глумиться над мертвым! — воскликнула Мэри. — Они собираются вынуть мозг. Потом возьмутся за сердце. — Она содрогнулась. — Это уж слишком. Все должно иметь границы! Хотя со своей точки зрения вы и мой отец правы. Недаром же в конце концов все были вынуждены согласиться, и тело Дмитрия Волгина — я совершенно уверена, что это именно он, — находится сейчас в этом здании. Здесь над ним вот уже три года работают все или почти все выдающиеся ученые под руководством старого Ио и моего отца.
— Вы видели тело? — спросил Владилен.
Мэри поморщилась.
— Не видела, — сказала она. — Я ни разу его не видела. И не увижу. Смотрите на это как на женский каприз, но мне неприятен «великий опыт», как его называют. В нем есть что-то мрачное и невыразимо тягостное. А я люблю цветы и солнце. Я люблю жизнь и никогда не войду в лабораторию отца, пока там находится мертвое тело. Так что идите туда один. Кстати, мы уже пришли, и дверь перед вами. Я думаю, что вы найдете отца на втором этаже, прямо против лестницы. Он знает о том, что вы прилетели, и будет рад увидеть такого же энтузиаста, как он сам.
Она кивнула головой. Светлые волосы рассыпались по ее плечам, и Мэри легким движением руки отбросила их за спину.
— Скажите отцу, что я жду вас обоих к завтраку ровно через два часа.
Она повернулась и пошла обратно по дорожке сада. Владилен смотрел ей вслед, он ждал, что Мэри почувствует его пристальный взгляд и обернется. Но она не обернулась.
Владилен вошел в здание и поднялся на второй этаж.
Мэри была права. Владилен сразу увидел Люция сквозь стеклянную дверь. Академик сидел за столом и писал. Он казался всецело погруженным в работу, и Владилену стало жаль прерывать его. Он решил ждать, пока Люций освободится, но тот, словно почувствовав присутствие гостя, поднял голову. Через несколько секунд они крепко пожимали друг другу руки.
— Я рад, что вы, наконец, вспомнили о вашем обещании. Почему так долго не показывались?
— Был очень занят, — ответил Владилен.
— Ну, а как метеорит? Нашли вы его?
— Нашел. Он оказался солнечным, а не космическим… Я прилетел сюда, чтобы повидаться с вами.
— И я вас скоро не отпущу, — сказал Люций. — Я совсем переселился сюда и за все три этих года ни разу никуда не вылетал. Со мной живет Мэри.
— Я видел ее. А где ваш отец?
— У себя. Он покинул нас два года тому назад. Мы с ним немного не поладили. И с тех пор не виделись.