Искатель, 1961 №3
Шрифт:
Итак, анабиоз млекопитающих, пока только летучих мышей, был получен экспериментально. От опытов на летучих мышах профессор П. И. Бахметьев решил перейти к опытам с более высокоорганизованными животными. Мысленно он уже видел практическое применение анабиоза. У крестьян зимой нечем кормить скот. Что ж, на зиму коров можно перевести в состояние анабиоза, а весной, когда поднимется трава, «оживить» и выпустить в поле.
Особенно заманчивым казался анабиоз млекопитающих для уничтожения у них болезнетворных бактерий. Например, возбудитель туберкулеза, палочка Коха, гибнет при температуре —10 градусов. «Лечение от чахотки рогатого скота и даже человека при помощи анабиоза есть только вопрос времени. Если бы этого удалось достичь,
Полвека прошло после смерти П. И. Бахметьева. Как же сейчас решается проблема анабиоза? На первый взгляд может показаться, что особых достижений здесь нет.
Коров на зиму не замораживают, а просто обеспечивают кормами. Туберкулез лечат антибиотиками… И тем не менее за это время в изучении и познании смерти было сделано, пожалуй, больше, чем за двести с лишним лет от Левенгука до Бахметьева.
Сейчас идет период выявления и расшифровки самых интимных и тайных процессов, которые происходят в организме, находящемся в анабиотическом состоянии. Изучение физики и химии коллоидных систем, составляющих живую клетку, сочетается с изучением самого факта анабиоза. Спячка животных и образование защитных капсул у бактерий оказались явлениями анабиотического характера, приспособлением организмов к перенесению трудных условий. Это не обязательно полный анабиоз — остановка жизни, нет, иногда это просто очень сильное замедление жизненных процессов. Здесь проявляется своеобразная диалектика — при неблагоприятных условиях живой организм до минимума замедляет жизнь или даже переходит к смерти, чтобы спасти жизнь, когда это станет возможным.
Советский ученый П. Ю. Шмидт разработал и обосновал классификацию форм анабиоза. Другой знаменитый исследователь, профессор Неговский, впервые в мире оживил человека после видимой клинической смерти (остановка сердца). Смерть отступает. Мощный союз биологии с физикой и химией, оснащенный последними достижениями технических наук: рентген, электронная микроскопия, ультразвук и т. д. — позволяет все ближе и ближе подходить к выяснению самых сложнейших механизмов строения органической материи как во время ее жизнедеятельности, так и при анабиозе.
Все это — залог того, что мечта П. И. Бахметьева — искусственный анабиоз млекопитающих, вплоть до человека, — со временем перестанет быть мечтой. И сейчас даже трудно представить, какие безграничные возможности откроются перед человечеством, научившимся управлять «второй» формой смерти. Это уничтожение всей вредной микрофлоры, попадающей в организм. Это любые наисложнейшие хирургические операции, вплоть до замены «износившихся» органов другими.
А покорение космоса? Анабиотические ванны для космонавтов, позволяющие переносить страшные нагрузки при космических ускорениях. Свежие запасы продовольствия: животные в анабиозе. Переселение земной фауны в другие миры. И, наоборот, доставка «невиданных зверей» иных планет на Землю. Это, наконец, покорение времени — возможность вернуться после анабиоза к «новой» жизни через века.
И хотя сейчас все это звучит фантастически, научный фундамент для осуществления такой фантастики уже закладывают.
И с каждым годом он становится все прочнее.
5
Окончание, начало см. в № 2.
Фронт застыл и перестал перекатывать эхо взрывов над опаленной крымской землей. Лишь изредка четкий перестук пулеметных очередей разрывает тишину. Беззвучно, мертвым фосфорическим светом вспыхивают осветительные ракеты.
Я лежу в холодном окопчике у края нашей земли. В руках автомат, но не для стрельбы по врагу. Мой автомат должен запечатлеть для истории борьбу и страдания, радость победы и горечь поражения, героизм и стойкость советских людей.
Я сижу в окопе над морем, рядом фашисты. Иногда слышны их громкие голоса, взрывы наглого смеха.
Неужели это страшная правда?
Я вспоминаю Москву. Где вы теперь, мои близкие, родные? Может быть, бродите среди руин разрушенного бомбами дома? Нет, этого не может быть. Жди меня, и я вернусь, жди меня, жди…
26 июня 1941 года я пошел в военкомат и получил направление в действующий Черноморский флот.
И вот в новенькой форме капитана третьего ранга я иду по Севастополю. Красивый, чистый город, с синими, как глаза девушки, бухтами, с йодистым запахом моря и белыми лепестками матросских бескозырок. Война еще не успела опалить его своим огненным дыханием.
В такт шагам бьет по ноге низко, по-морскому, подвешенный наган. Я еще не привык к оружию. Неужели придется воспользоваться им и стрелять в человека?
Человек человеку враг… Как же это случилось? Мы строили заводы, осваивали Северный морской путь, пустыню Кара-Кумы, далекие воздушные трассы. И вдруг — «над нами нависла смертельная опасность»… Кто виноват? В сердце кипит злость и обида.
— Товарищ капитан третьего ранга?! — услышал я вдруг строгий оклик. — Почему вы не приветствуете старшего по… Микоша! Дорогой, какими судьбами? В таком виде? Моряк по всем статьям!
Мою руку крепко сжимал капитан первого ранга Чемчирадзе.
Перед войной в качестве корреспондента «Известий» я был на маневрах Черноморского флота. За время плавания приобрел много друзей. Неожиданная встреча на Графской пристани с Чемчирадзе сыграла огромную роль в моей судьбе.
Я стал моряком и… остался кинооператором. Так неожиданно и непохоже осуществились мои детские мечты. По приказу Военного совета меня произвели в необычный ранг военно-морского кинооператора Черноморского флота.
Моя жизнь, судьба, работа надолго слились с жизнью и судьбой осажденного Севастополя.
…На траве холодными, синими искрами сверкает утренняя роса. Я прислушиваюсь. Ночь доносит еле уловимый металлический лязг. Тонкий, как комариный писк. Немецкие танки начали обещанное Гитлером наступление на Севастополь.