Искатель, 1990 № 01
Шрифт:
Медузочка приплюхала к подиуму, и пси-модельеру пришлось отступить. Все к той же стене, на заранее приготовленные позиции. Тяжело сходя с подиума, Андрей вдруг вскрикнул и на мгновенье замер. На бледно-оранжевом песке лежала сабля. Турецкая. С еле заметным причудливым узором вдоль всего клинка. А рядом — сиреневая искорка философского камня. Его Ломтиков схватил левой рукой, сунул в нагрудный карман, правой сцапал саблю. Ого, тяжеленькая. Тем лучше. Выпрямился с трудом: левая нога совсем онемела. О том, чтобы, пробежать вдоль стены, прорваться к двери, не могло быть и речи. Да это и не нужно. Теперь он может встретить
Андрей потрогал митру транслятора. Она сидела на его голове как влитая. Хорошо, что симбиоз сохранился. Теперь помужествуем… Подождав, пока Медузочка вновь приблизится, Ломтиков, на долю секунды опередив звонкий, как щелчок бича, удар щупальца, нырком ушел вправо и сразу же сильно, со всего маха, рубанул. Горгона-младшая треснула, как перезревший арбуз, и развалилась надвое. Внутри у нее было что-то сине-зеленое, мерзкое, мокрое… Засочилось, набухло, закапало на серо-коричневый пол. Остро запахло гниющим болотом, тухлой водою, прелью…
Так, с ней все ясно. А старшая? Ломтиков похолодел. Он не оглядывался уже сорок секунд… Андрей повернулся так резко, как только мог, одновременно пригибаясь. Но удара не последовало. Медузища еще не закончила расправу с рекреатором.
Аквариум, правда, был пуст, и птицы уже не перелетали с ветки на ветку. От пальмы остался голый безжизненный ствол. Кипарис стоял желтый, как лиственница осенью. Горгона — огромная, сытая, довольная — лежала за аквариумом и что-то жадно сосала. Два ее щупальца продолжали шарить по пустому ящику, время от времени натыкаясь друг на друга. Раздался хлюпающий тягучий звук, и Ломтиков понял, почему мухоловка выглядела такой упитанной. Очевидно, она присосалась к распределителю гидропонной системы и втягивала питательный раствор. Теперь жидкость в бачке кончилась, и Горгона собиралась продолжить разбой.
Ну, хватит, навоевались. Надо привести сюда директора Симу — за руку, за руку! — и пусть он сам со всем этим разбирается. Примовая работа… «Надеюсь, вас это не испугает». Ха-ха-ха! Змея она подколодная, а не Очковый Змей. Ломтиков сейчас такое ему скажет, такое…
Андрей повернулся к двери, с трудом сделал два шага и остановился. Разваленная его саблей, что называется, «до седла» мухоловка очень даже неплохо себя чувствовала. Вернее, чувствовали, потому что теперь их было две. Внутренностей уже не было видно — все покрывала молодая светло-сине-зеленая кожица, из которой выпирали, словно острые маленькие руки, молодые щупальца. По четыре у каждой из двух единоутробных сестричек. Они удлинялись прямо на глазах. К тому же дочки были явно подвижнее своей мамаши. Их старые, унаследовавшие от родительницы, длинные и сильные щупальца жадно ширили по пустынному полу.
Стек-ускоритель! Они так и не вышли из него! Для мухоловки время явно течет быстрее, отсюда и такая подвижность.
— Гера, очистить содержимое стек-ускорителя!
— Степень загрузки — двести сорок процентов. Запрашиваю дополнительные ресурсы.
— Зациклилась на своих процентах! Чтоб ты скисла!
— Команды не поняла. Прошу повторить.
Хотя нет, вторую-то в стек-ускоритель никто не посылал. Разве что она сама в него залезла, вслед за улетевшими туда шмелями. Черт-те что творится…
Медузочки сцепились щупальцами, нервно задергали ими, пытаясь затащить друг дружку в сверкающие росинками пасти и разбежались, как закончившие схватку
— Гера, открой входную дверь!
— Внимание! Идет пси-моделирование! Вход в кабинет номер девять категорически запрещен! — объявила Гера по громкой связи.
Ломтиков попробовал перенести вес тела на парализованную ногу. В глазах стало темно, и, кажется, он закричал. Медузочкины дочки, словно услышав крик, насторожились, a потом зашлепали в сторону Ломтикова. Бластером бы их сейчас… Бластером!
Андрей бросил саблю на пол. Поднять он ее вряд ли сможет, но это уже неважно. Сведя руки перед грудью, пси-модельер сжал в ладонях рифленые рукоятки несуществующего бластера и тот тут же проявился, как старинная голография. Ломтиков направил короткий ствол с раструбом на конце на ближайшую мухоловку и, прищурившись, нажал на спусковой крючок. Вспышки, однако, не последовало. Только колечко сизого дыма сорвалось со ствола и, покачиваясь, поплыло к потолку.
Андрей передернул затвор, снова выстрелил, уже без боязни на несколько мгновений ослепнуть… Опять осечка. Ломтиков отщелкнул магазин. Вот же они, заряды, с двумя лиловыми полосками каждый. Универсальные, повышенной мощности, для особо опасных условий… С таким бластером хоть на Саванну…
Андрей проверил митру на голове. Никуда она не делась, даже не покосилась, симбиоз великолепный… Хотя давно уже не должно быть никакого. Так в чем дело? Энергия. Он не может смоделировать направленный пучок энергии — это слишком абстрактно. Роторы, векторы, мощные электромагнитные поля… А может быть, все застопорилось из-за другого? Нельзя смоделировать то, что может представлять опасность для него самого. Даже если работа — примовая. А сабля? А мухоловки?
Сестрички медленно приближались, протягивая в его сторону молодые, усеянные присосками щупальца. Они были только вполовину меньше старых. Комната медленно плыла перед глазами…
Слева что-то громко треснуло. Ломтиков оглянулся так резко, что у него самого хрустнули шейные позвонки. Медуза Горгонища, огромная, как взрослый осьминог семейства Octpodidae развалилась надвое. Граница разлома стремительно затягивалась, нежной кожицей, и уже бугрились на них будущие щупальца.
Персею было легче. У его горгон головы не отрастали вновь. И сражался он только с тремя чудовищами. К тому же спящими. Тоже мне, герой!
— Гера, закрой занавес!
— Нагрузка двести девяносто процентов. Включая все резервные мощности.
Ломтиков, с трудом удерживая равновесие, дотянулся до большой кнопки. Она была покрыта чем-то скользким и противным. Половинки занавеса, отделившись от стен, поплыли к центру кабинета, рассекая армию противника на две части и восстанавливая тем самым исходное соотношение сил.
Новорожденные горгоны перестали шевелить щупальцами, насторожились. Одна из них вдруг быстро поползла навстречу тяжелой серо-коричневой шторе. Ага, вот в чем дело. Их корешки воспринимают малейшие колебания почвы, в данном случае — пола. Медуза спешит навстречу предполагаемой добыче, Успеет первой к финишу?