Искатель. 1964. Выпуск №6
Шрифт:
Через пять месяцев Владимир Комаров стал полноценным летчиком-космонавтом: он полностью нагнал группу.
…У вершины ракеты есть маленькая площадка. Она примыкает к самому кораблю. Просто-напросто от стальной фермы перекинут к нему мостик. Площадка — как прихожая дома: поднимется космонавт на лифте, прежде всего ступит на площадку, он не торопится ее покинуть. Нет, встанет, оглянется вокруг. Вся стартовая позиция и прилегающие к ней окрестности перед глазами. Сверху все видно. Космонавт полюбуется окружающим видом, помашет рукой земле,
У Владимира Комарова с той площадкой связана незабываемая встреча с Главным конструктором. Это было два с лишним года назад, за день до полета Павла Поповича. Павел сидел в корабле, а Владимир стоял на площадке, облокотившись на перила, и ждал своей очереди занять кресло. Он не отвлекал Павла — надо человеку побыть одному, наедине с собой, сосредоточиться, подумать. Чуткость — вторая натура космонавта. Владимир увидел внизу, на стартовой площадке, знакомых людей (выглядели они совсем крохотными), увидел, как заходило за горизонт солнце… И не заметил, что рядом с ним остановился Главный конструктор.
— Как настроение, Владимир Михайлович? — спросил с приветливой улыбкой.
— Отличное настроение, — ответил Владимир. — Завтра проводим Пашу. Его полет для меня все равно что свой… Всей душой буду с ним.
— И я всей душой, — проговорил Главный конструктор. — За всех вас болею. Такая уж моя участь. Вот и вы полетите.
— Я, видимо, еще не скоро.
— Теперь уже недолго, — уточнил Главный конструктор. — Самое позднее, года через три. А то и через два… Время летит быстро.
— Что это будет за полет? — поинтересовался Владимир.
— А вы как думаете? Ну-ка, расшевелите свое воображение. Я послушаю. — Главный конструктор с лукавой улыбкой смотрел на космонавта.
— Мне кажется, полетит звено кораблей «Восток». А может, и побольше…
— Не совсем так, — покачал головой Главный конструктор. — Отправить в космос три, даже четыре, пять «Востоков» не так уж сложно. Меня лично это не увлекает. Думаю, что и вас… Я мечтаю в ближайшем будущем поднять на космическую орбиту тяжелый многоместный корабль. Полетят в нем сразу три человека. А вам хочется поручить самое почетное и ответственное — возглавить экипаж. Согласны?
— Еще бы, с большой радостью! — воскликнул Владимир. — Я мыслю так: полетят ученый, врач и, понятно, командир экипажа.
— Космонавт-инженер. Все трое с высшим образованием, — продолжал Главный конструктор. — Новый этап в освоении космоса, новые задачи и, стало быть, новый уровень знаний космонавтов. Вы будете в полном смысле слова исследователями. Продолжите и по-настоящему развернете работу в космосе, начатую нашими первыми космонавтами. Сложно, конечно, но интересно.
— Ради такой идеи я на все готов… Любые сложности одолею! — горячо сказал Владимир.
— Верно, — ответил Главный конструктор. — Я знаю ваш характер. Возможно, потом мое мнение поддержит и Государственная комиссия. Сейчас мне трудно судить, одно вам скажу: готовьтесь.
И вот настал
МЕЧТА СБЫВАЕТСЯ СЕГОДНЯ
Второй в экипаже — ученый. Сказать о нем, что он кандидат наук, влюблен в свою работу — значит почти ничего не сказать. Что с детства тянуло его к технике — опять не то. Можно сказать, любит книги и немножко спорт. Можно сказать о вдохновенной силе, героизме ума, вечном поиске, убежденности…
У него есть свои вехи в жизни, поворотные пункты, что ли. Он не очень-то щедр на слова и внешне несколько замкнут. При разговоре держит голову чуть вниз, и в этом наклоне и ладной фигуре его чувствуются собранность и упорство.
Изредка он вскидывает брови, и тогда становятся видны его внимательные, пытливые глаза с веселыми огоньками.
Жизнь его — настоящая повесть…
Пять лет разницы в возрасте не были помехой его дружбы с братом. Обычные детские раздоры у них никогда не перерастали в продолжительную ссору, в отчужденность. Даже увлечения у них были общие — оба каждую свободную минуту отдавали книгам.
Дружба между ними была не той обычной, которая существует между старшим и младшим, а несколько иной, связанной с общими стремлениями и неудержимым интересом к проблемам звездных полетов. Как-то Борис принес домой книгу Я. Перельмана «Межпланетные путешествия». Читали ее вместе, запоем, а когда была перевернута последняя страница, долго спорили о реальности дерзких проектов переселения на Луну, Марс и Венеру.
Тогда все казалось до удивления простым.
Константину было десять лет, когда в голове созрел, как ему казалось, четкий и продуманный во всех деталях план: он полетит на Луну.
План получился обстоятельный и учитывал все: время на постройку межзвездного корабля, подготовку к дальнему рейсу, сбор необходимых атрибутов в дорогу. Он захватит с собой карту Луны, вырезанную из старого журнала, и глобус. Последний нужен для того, чтобы выбрать место посадки при возвращении на Землю. Следует взять паяльник и другие инструменты. «Мало ли что может случиться в дороге».
Говорят, что все проверяется временем. Константина в этом убедило то, что брат вскоре «изменил» космосу. Его все больше привлекала романтика военной службы.
Началась война.
Мария Федоровна всплакнула, тревожась за старшего сына. Через несколько дней вызвали в военкомат Петра Павловича. Отец ушел на фронт.
В сентябре почтальон принес короткое извещение: «Лейтенант Феоктистов Борис Петрович погиб в боях с фашистскими захватчиками…» Из двух космических мечтателей в семье остался один.