Искатель. 1965. Выпуск №1

Честертон Гилберт Кийт

Адмирал наклонил голову.

— Продолжайте.

— «Вильгельм» сейчас — это как гнездо скорпионов, которые потом расползутся и будут жалить.

Скосив глаза на бланк радиограммы, командующий спросил:

— Кто они — Пятый и Седой?

— Пятый — немец, коммунист. Прошел Моабит, Дахау. Воевал в Испании. По профессии метеоролог. Седой — капитан-лейтенант Петров. Послан на связь с Пятым весной этого года. Они здорово сработались. Отважные и верные люди.

— Хорошо. Дальше, — попросил адмирал.

— Выход

«Вильгельма» предположительно сегодня с наступлением сумерек. Порт назначения — Киль. Состав охранения не установлен, но, уверен, будет не малым. Гитлеровцы дали операции шифр «Черный король».

Адмирал поднялся из-за стола, прошелся по кабинету. Заложив руки за спиной, остановился подле карты. Не оборачиваясь, отрывисто спросил:

— Что предлагаете, капитан первого ранга?

Соколов подошел к карте.

— Удар, думаю, нужно нанести возле острова Борнхольм, в районе, где обычно сменяются их корабли охранения. Кстати, и силы наши там есть — две подлодки: Медведева и Попова. Их легко перенацелить на этот квадрат.

Адмирал задумался, покачал головой.

— Но у Борнхольма фашисты могут в любой момент получить авиационную поддержку из Засница, Штральзунда и даже из Ростока. К тому же в месте смены охранения неизбежно резкое повышение бдительности. Нет, атаковать конвой нужно у банки Штольпе. Тут и глубины не велики — маневрирование их кораблей будет затруднено, и удар окажется неожиданным — слишком близко от базы; почти дома — и на тебе!

— Но нашим надводным кораблям туда уже не поспеть, авиации помешает ночь и штормовая погода, а подводных лодок в том районе нет.

— А Мариненко?

— Он далеко. Вряд ли успеет.

— Он успеет. Должен успеть…

*

Радиограмму приняли на лодке в 14.20. На ней стоял шифр ВВО — вне всякой очереди. Спустя десять минут шифровальщик пулей выскочил на мостик и вручил радиограмму командиру. Мариненко пробежал глазами по бланку, буркнул старшему помощнику:

— Остаетесь тут за меня, — и поспешно спустился в центральный пост.

Склонившись над штурманским столом, он долго шагал ножками циркуля по карте, что-то подсчитывал на листке бумаги, затем взял с полки томик лоции и прочитал все, что там было написано о банке Штольпе. Написано было мало, и он, чертыхнувшись, приказал:

— Штурмана ко мне… Живо!

В узком корабельном мирке ни один шаг, ни один жест командира не остается без внимания. Всевидящий «матросский телеграф» сработал без промедления. По отсекам, от уха к уху поползло:

— Приняли ВВО… Командир «колдует» над картой. Послал за штурманом… Не иначе готовится что-то!..

Штурман Михеев проложил к банке Штольпе ломаную линию курса, потом вынул из футляра логарифмическую линейку и принялся за расчеты. Мариненко

переминался с ноги на ногу.

— Ну? — спросил он, когда Михеев закончил, наконец, подсчеты и положил карандаш на карту.

— К двадцати двум в точку не успеваем.

— Почему?

— Тут вот мы пойдем напрямую и выиграем минут сорок, зато здесь, в этом лабиринте, потеряем много времени, — и штурман ткнул тупой стороной карандаша в извилистый проход между неровными полями на карте, заштрихованными синими линиями. По обеим сторонам прохода стояли четкие надписи: «Мины» и в скобках — «Границы полей точно не установлены».

— А если пойдем так? — и Мариненко перечеркнул ногтем синюю штриховку.

Штурман прикусил губу.

— Да… Но мины. Тут как суп с клецками…

Мариненко пристально посмотрел на него, сказал:

— В штыковом бою тоже опасно…

Когда вызванные из отсеков офицеры собрались в кают-компании, командир зачитал радиограмму и объяснил свое решение идти напрямик через минное поле. Зорко оглядев всех, спросил:

— Что думаете по этому поводу?

— Раз надо — пойдем, — сказал старпом и погладил ладошкой лысину.

— Конечно, — подтвердил, механик Грачев. Хотел еще что-то добавить, но кашлянул в кулак и сел.

— А мы ему — мат, этому «Черному королю»!.. Матик ему, гаду! — сверкая глазами, сказал минер Петренко.

— Так… — Мариненко пристукнул по столу костяшками пальцев. — Расскажите о боевой задаче личному составу, проверьте готовность оружия — и спать. Всем свободным от вахты спать. Это приказ…

Мариненко проснулся и почти сразу понял: уменьшили скорость хода. Взглянул на часы: спал всего сорок минут, до поворота на курс, пересекающий минное поле, еще около часа.

Он спустил ноги с койки, сел. И тут же его опрокинуло навзничь, припечатало к постели. Палуба резко перекосилась и поползла кверху.

«Бросает!» — недовольно проворчал он, силясь принять нормальное положение. Час назад, когда он спустился с мостика, качало куда слабее.

Широко расставляя ноги, цепляясь за что придется, он добрался до центрального поста. Вахтенный подскочил с докладом: одна рука у козырька, другой хватается за трубопровод над головой. Привычной скороговоркой начал:

— Товарищ командир, за время вашего отсутствия…

Мариненко досадливо отмахнулся и полез по кособочащемуся трапу на мостик.

В колодце люка бешено крутит ветер, давит на плечи, рвет с головы ушанку. Дышать нечем, и командир, низко нагнув голову, давясь, хватает широко открытым ртом упругий, как резина, воздух. Дважды его окатывает врывающаяся в люк вода. Мокрый до нитки, он вылезает из люка; теряя равновесие, обхватывает тумбу перископа и надолго замирает, прильнув к ней всем телом.