Искатель. 1969. Выпуск №4
Шрифт:
— Когда-нибудь отдашь. Не перенапрягайся ради этих денег, — сказал он. — Это деньги, который я получил за аптеку. — Он прервал Джина, начавшего было благодарить: — Пожалуйста, запакуйте аккуратно мои книги, когда я за ними пришлю.
— Ты снова станешь работать врачом в городе, Форрест?
— Попытаюсь.
Братья торопливо обнялись, два малыша пришли проститься с дядей. Роуз стояла в глубине двора, на ней было старое синее платье — у нее не было денег на траур по старшему сыну.
— Прощай, Роуз, — сказал доктор.
— Прощай, — отвечала она и так же безучастно добавила: — Желаю тебе
Ему захотелось как-то утешить ее, но теперь он понимал, что это бессмысленно. Он понимал, что столкнется с инстинктом материнства и что это та же сила, которая заставила маленькую Хелен пройти сквозь бурю со своей раненой кошкой.
На вокзале он купил билет в один конец до Монтгомери. Деревня казалась ему теперь нестерпимо унылой, и, когда поезд тронулся, он удивился, что шесть месяцев назад эти места были такими желанными для него.
Он ехал в купе один. Нащупав в боковом кармане фляжку, достал ее. «Как-никак человек в сорок пять, когда он начинает все сначала, имеет право на некоторую дозу дополнительного мужества». Он думал о Хелен: «У нее никого нет на свете. Может, теперь она станет для меня дочкой». Он похлопал по фляжке, затем с удивлением посмотрел на нее.
— Да, нам придется на время расстаться с тобой, старый друг. Кошка, ради которой проделали такой трудный путь, нуждается в большом количестве первоклассного молока.
Он уселся поудобнее и стал смотреть в окно. Он вспоминал события последней недели, а ветер, пробравшись из коридора в купе, ворошил его волосы, свистел над головой, мчался за ним, опережая его — словом, ветер как ветер, как ветры всего мира — циклоны, ураганы, торнадо, — серые и черные, ожидаемые и внезапные, одни — налетающие с неба, другие — из пещер преисподней.
Но никакому ветру не удастся больше причинить вред Хелен, он не допустит этого. Он задремал, но навязчивый сон заставил его проснуться. «Папа заслонил меня собою, а я заслонила свою киску».
— Все в порядке, Хелен, — сказал он вслух, он часто разговаривал сам с собой, — поверь мне, старый бриг еще продержится на воде при любой погоде.
Леонид СЛОВИН
НОЧНОЙ ДОЗОР
Развод заступающих на смену милиционеров проходил по привычной жесткой схеме: сначала дежурный знакомил с оперативной обстановкой, потом ставил задачи, зачитывал свежие ориентировки — и: «Встать! Принять посты!» Служба наряда во многом зависела от поступивших за день ориентировок о преступлениях, их следовало записать и запомнить. Но сегодня ничего такого не было: сутки на вокзале и в городе прошли тихо.
— Фогеля пока не задержали, приметы вам известны, — только объявил дежурный и снова
Фогель был вором-рецидивистом, которого уже вторые сутки разыскивали работники МУРа.
Наконец: «Встать! Принять посты!»
Громко переговариваясь, милиционеры, и в их числе Денисов, потянулись по заснеженной платформе к зданию вокзала.
Денисов нес службу у автоматических камер хранения. Стальные ящики, поставленные друг на друга, отгораживали с трех сторон площадку в самой середине зала для транзитных пассажиров.
Равномерным шагом Денисов несколько раз прошелся вдоль запертых ячеек, когда его неожиданно окликнули.
От дверей навстречу Денисову шел капитан Шагалов, на ходу протирая платком запотевшие стекла очков. Из-за его спины дружески улыбался и кивал Денисову Михаил Иосифович Горбунов.
— Добро пожаловать! — Денисов поправил портупею и попятился, пропуская гостей из МУРа. — Фогеля еще не задержали?
— Если только в последние пять минут, — Шагалов снял шапку, надел очки и пригладил свою смоляную, коротко остриженную голову, — придется еще с ним повозиться… Я немного Фогеля знаю…
Несмотря на поздний час, по всему огромному залу сновали люди, без устали хлопали узкими, словно обрезанными, крыльями автоматические справочные установки, монотонно бубнило радио. Массивные стеклянные двери размеренно-тяжело описывали свои стандартные полуокружности.
Пока Шагалов оглядывался по сторонам, к Денисову подошел старшина Ниязов. Майор Горбунов, не упускавший случая попрактиковаться в языковедении, обрадовался.
— Ассалом-алейкум, ака! Яхшимисыз?
Старшина улыбнулся и тоже что-то сказал по-узбекски.
— Интересно здесь дежурить? — отвлек внимание Денисова Шагалов… Это был его второй визит на вокзал за все время их знакомства.
— Не жалуюсь. Правда, такого, как тогда, — Денисов вспомнил, как вместе с Шагаловым и Горбуновым задержал в маленьком подмосковном селе вооруженного пистолетом грабителя, — здесь не случается. Спокойнее. Но все-таки есть боле-мене… — Милиционер неожиданно поперхнулся: он больше всего боялся отпугнуть капитана каким-нибудь неправильно произнесенным словом или не там поставленным ударением. И вот, пожалуйста, это косноязычное «боле-мене»!
Но Шагалов словно не заметил.
— Жди, Денисов. А пока тренируй глаз, набивай руку!
— В Ташкенте говорят: борвотман — «я иду», — пояснял в это время старшина Горбунову, — в Намангане: боррутиман…
Долгий рабочий день Горбунова уже закончился, можно было и передохнуть, но он предпочел заехать вместе с Шагаловым сюда, на вокзал, к «подшефному» милиционеру, обещавшему в недалеком будущем вырасти в талантливого оперативного работника.
— По нашим подсчетам, деньги у Фогеля кончились дня три-четыре назад, до прибытия в Москву, — говорил Шагалов Денисову, — как мне кажется, занять ему негде, остается только украсть. Причем украдет он в первый раз не особенно много — ты сам убедишься, — чтобы не привлечь к себе внимания. Сейчас надо быстро раскрывать все мелкие кражи! — Шагалов вдруг засмеялся и потянул Денисова за рукав. — Да что я о Фогеле да о Фогеле! Колоритные типажи встречаются на вокзалах! Так карандаш и просится в руку. Ты в детстве не рисовал, Денисов?