Искатель. 1970. Выпуск №1
Шрифт:
— Отказ стоп-системы, перешел на аварийную, — с некоторым недоумением доложил Шегель.
Он еще не осознал до конца, что произошло.
— Тревога объявлена, — послышался подчеркнуто спокойный голос руководителя.
Ларин знал, что скрывается за этим спокойствием: пронзительный вой сирен, яркие мигающие надписи «Ядерная тревога!», вереницы людей, спешащих под защиту лучевых экранов, щелканье герметически закрывающихся переборок и молчаливые сосредоточенные спасатели, натягивающие скафандры высшей защиты.
А четвертая, решающая команда
— Отказ аварийной, перешел на дубль! — прохрипел Шегель.
Вот когда случившееся стало раскрываться перед ним во всей своей грозной неотвратимости.
— Вихрь, я Спутник. Уточните ситуацию.
— Ждите! — отрезал Ларин.
Он не спускал глаз с контрольного экрана. Сейчас, за считанные мгновенья должна была решиться судьба «Вихря». Единственный шанс оставался для его спасения. Шегель привел в действие дубль-аварийную стоп-систему. Она срабатывает напрямую, от аккумуляторов, минуя блок автоматики. Все четыре стоп-команды при этом проходят разом. Правда, реактор после этого подлежит обязательной переборке, зато вероятность срабатывания стоп-системы возрастает во много раз. Если сетку не успело сжечь, реактор остановится.
Но он не остановился.
— Отказ дубля! Реактор вышел из-под контроля! — выкрикнул Шегель.
Все, рейдер обречен. Взрыв реактора неизбежен. Теперь Ларин должен сделать так, чтобы этот взрыв наделал как можно меньше бед.
— Спутник, я Вихрь. Реактор вышел из-под контроля. Обеспечьте старт.
— Понял. Старт разрешаю.
Ларин снял рейдер со стопоров и выжал ходовую педаль. Легкая перегрузка, и стрелки приборов дали знать, что корабль тронулся с места.
— Реактор вышел из-под контроля! Вы меня поняли? Реактор вышел из-под контроля! — кричал между тем Шегель. Похоже — сорвался и потерял голову. Да разве мудрено? Ядерный взрыв неизбежен. Только спокойно, от старт-спутника надо отойти на самом малом ходу, а то выходная струя двигателя наделает бед.
— Понял, Олег Орестович, — возможно более будничным тоном ответил он Шегелю, — реактор вышел из-под контроля. Сколько до взрыва?
— Мало! Реактор неуправляем!
— Точнее, сколько до взрыва? — холодно сказал Ларин..
— Это… это надо посчитать по производным.
— Посчитайте.
— По… понял.
Старт-спутник остался в стороне. Ларин довернул рейдер на маяк входных ворот зоны испытаний и прибавил ходу.
— Я Вихрь. Освободите первую зону.
— Зона свободна.
Теперь остались пустяки. Надо катапультировать экипаж, пройти ворота зоны, дать кораблю самый большой ход и катапультироваться самому. В защитной капсуле. Остальное дело спасателей.
— Я Вихрь. Готовьтесь принять оператора.
— Понял. Спасательный бот следует за вами.
Хотя бы раз использовался этот бот по прямому назначению? А теперь пробил и его час, придется лезть в самое пекло. Как только не называли этот маленький кораблик охочие до шутки и острого словца космонавты! Колобок, черепаха, бронтозавр. Истинно колобок, корпус у него
— Командир, до взрыва сто девяносто плюс-минус пять секунд, — четко доложил Шегель.
Молодчина, взял себя в руки! Ларин пустил секундомер и вышел на внешнюю связь.
— Я Вихрь. Подхожу к зоне. Имею резерв три минуты.
— Понял, три минуты.
Большая стрелка десятисекундника резво бегала по циферблату. Оборот — десять секунд, оборот — десять секунд. Еще семнадцать оборотов успеет она сделать, а потом «Вихрь» превратится в раскаленное ничто, в маленькое злое солнце, испепеляющее все вокруг.
— Бот, я Вихрь. Готовьтесь принять оператора.
— Я бот, понял. Иду рядом, слежу за вами.
— Андрей Николаевич, — послышался возбужденный голос Шегеля, — есть выход!
Это было как гром с ясного неба!
— Выход? — оторопело переспросил Ларин.
— Можно попробовать «заморозить» реактор ходом. Форсажным ходом! Гарантия успеха — процентов тридцать!
— Понял! Все понял!
Как это просто! Почему он сам не додумался до этого? Почему до этого вообще никто не додумался раньше? Может быть, потому, что «замораживать» аварийный реактор это все равно что ходить по краю пропасти с завязанными глазами?
При разгоне корабля из горячей зоны реактора с колоссальной скоростью выбрасывается плазма, а поэтому активность этой зоны на ходу заметно меньше, чем при холостой работе, когда плазма «варит» саму себя без всякой полезной отдачи. Это все давно известно… Если, например, с места резко дать сразу максимальный, форсажный ход, то утечка плазмы будет такой большой, что температура горячей зоны может упасть ниже нормы, и тогда термоядерная реакция прекратится. Реактор остановится, «замерзнет», как говорят специалисты.
Да, все это давно известно, но вот Шегеля озарило, и он понял, что «заморозить» можно не только нормальный реактор, но и находящийся в аварийном состоянии. А почему бы и нет? Попытаться сбросить готовую взорваться, закритическую плазму через рабочее сопло, гонять рейдер на форсаже до тех пор, пока не «замерзнет» реактор! А уж если ничего не выйдет, то в самый последний момент катапультироваться в защитной капсуле. Конечно, полностью от проникающей радиации она не защитит и он получит добрую порцию рентген, но ведь для чего-то существует и медицина! А разве красавец рейдер, над созданием которого три года работали лучшие инженеры Земли, не стоит риска?
Да, это будет не надежная, точно рассчитанная операция, а бег по краю пропасти, риск, расчет на удачу, игра! Даже не игра, а бой. Встречный бой со стихией, рвущейся на свободу из-под контроля человека. Вряд ли честно от этого боя уклоняться.
— Командир, рискнем? — азартно спрашивал Шегель.
Ларин бросил взгляд на секундомер. Время еще есть, две с лишним минуты. И принял решение.
— Бот, я Вихрь. Катапультирую оператора.
— Понял, готов.
Какое-то мгновение Ларин помедлил.