Искатель. 1971. Выпуск №2
Шрифт:
Надо было действовать иначе. Но как?
Друг Гесслера Ксавье Шниппер, имевший контакты с ХА, свел его с бригадным полковником Массоном. Последний моментально оценил всю важность информации, предложенной ему во время первой же беседы. Он поверил Гесслеру и в дальнейшем всячески его оберегал. По совету Массона статьи Гермеса стали реже появляться в газетах, а участники кружка всеми средствами демонстрировали в Германии свою лояльность фюреру, партии и победоносному германскому оружию.
…30 мая 1939 года генералы «Т» и «Рудольф Ж», одетые в штатское, сошли с поезда в Люцерне.
— Дело идет к войне? — спросил Гесслер.
— Да, Адольф, это точно… Мы привезли документы. Пора подумать о регулярной связи.
Гесслер потер лоб.
— С войной границы могут закрыть.
— Мы доставили рацию — прямо со складов вермахта. Последняя модель, специально для агентов Фельгибеля.
— Я не радист!
— Но можешь научиться… Это единственный выход.
Генералы уехали через час, оставив Гесслера наедине с трудной задачей: освоить рацию и через два-четыре месяца выйти на связь с… операторами радио-абвера. Именно через этот центр шпионской службы было решено передавать шифровки. Брал это на себя заместитель Фельгибеля, и способ, найденный и предложенный им, ни разу не подвел членов кружка за все последующие годы.
Способ был прост. Заместитель начальника радио-абвера собственноручно шифровал донесения и передавал их сменным операторам, державшим связь с агентурными передатчиками абвера за границей. Во избежание регистрации телеграммы имели исходящие номера, внесенные якобы в журнал для специальных резидентур, не числящихся в обычных списках, — такие резидентуры находились в ведении или самого Канариса, или его основных помощников — генералов Остера, Лахузена и Донаньи. Оператор, вызывая Гесслера, не имел представления, с кем ведет радиообмен… Пеленгации члены кружка не боялись — кому придет в голову пеленговать рации абвера!
Каждая телеграмма, исходившая из Германии, начиналась словами «Ольга» или «Вертер» — по ним, еще до расшифровки, Гесслер мог судить, откуда идет информация: из министерства авиации Геринга или из ОКБ.
Условия и способ, предложенные приезжими, были превосходными; однако их достоинства сводились на нет неумением Гесслера работать на рации. Он мог бы, конечно, прибегнуть к посредству бригадного полковника Массона, но не решился, боясь, что ХА быстро раскроет шифр и тогда обойдется без его помощи.
По делам «Вита нова ферлаг» Гесслер несколько раз бывал в Международном бюро труда, где познакомился и позднее довольно близко сошелся с Кристианом Шнейдером. Так скрестились дороги Тейлора и будущего Люси. Помимо прочих положительных качеств — политических убеждений и умения держать язык за зубами, Гесслера привлекло в Шнейдере еще одно: увлечение коротковолновой связью. Тейлор и стал его учителем и в скором времени оказался посвященным в отношения Адольфа с ХА и отчасти с Германией.
…Свидетелей решающего разговора Шнейдера и Гесслера не существует. Нет в живых его участников. Известно только одно: Адольф Гесслер, ни секунды не колеблясь, вручил Тейлору текст речи Гитлера на совещании в ОКВ, а вскоре после этого и копию плана «Барбаросса». Позднее он сказал Тейлору,
5
Рацию, собранную руками Гамеля, Джим получил еще в середине февраля, но опробовать ее не торопился и на связь с Центром вышел в среду, 12 марта 1941 года. Слышимость была отличной. Москва, ФР-икс, подтвердила прием шифровки «квитанцией» и пожелала Джиму удачи. Дорн, со своей стороны, поздравил его с началом и пошутил, что не прочь выпить за новоселье. Джим, снимавший до этого дня комнату в пансионе, неудобную и дорогую, перебрался наконец в отдельную квартиру: две комнаты на последнем этаже особняка, Шемен де Лонжер, 20, в Лозанне. Квартира была просторная, хорошо изолированная — именно то, что требовалось для холостяка, играющего роль состоятельного англичанина, застрявшего в Швейцарии в связи с войной.
Джим поздравления принял, но от рюмки за новоселье уклонился: он ждал гостя, о котором шефу не следовало знать. Больше всего Джим опасался, что гость и Дорн все-таки встретятся и тогда придется выпутываться, давать объяснения… К счастью, они очень удачно разминулись. Феликс избежал знакомства с высоким, болезненного вида англичанином, бегло говорившим на швейцарских диалектах и носившим дурно сшитые костюмы из серой шерсти. В специальной картотеке БЮПО был зарегистрирован как представитель «Сикрет интеллидженс сервис».
Уже год или около того Александр Аллан Ярд, он же Джим, был не только помощником Дорна, но и секретным агентом английской разведки… Завербовали его так просто и грубо, что он, ошеломленный, даже не успел сообразить, какими последствиями чревато будущее. Резидент «Интеллидженс сервис», нашедший Ярда вскоре после его приезда в Швейцарию, напомнил о том, как романтически настроенный юноша Александр Ярд в декабре 1936 года оказался под Мадридом и стал каптенармусом английского батальона интербригад; напомнил он и о бегстве из Испании в сентябре 1938 года — в грузовике Красного Креста под видом санитара.
— Мы наблюдали за вами и позже, — сказал резидент. — Удивительно, как вам удалось скрыть от ваших, что вы — троцкист?.. И кстати, где вы были потом?
Ярд промолчал.
— Ну хорошо, — сказал англичанин. — Об этом — в свое время… Счастливый случай помог нам увидеть вас вновь.
В заключение беседы англичанин поставил вопрос ребром: или в Москве немедленно узнают о постыдном бегстве из Испании и троцкистских убеждениях Ярда, или он будет информировать «Сикрет интеллидженс сервис» о делах, связанных с пребыванием в Швейцарии…
Новое платье «двойника» пришлось Джиму как раз впору, и он носил его, не испытывая неудобств. Материалы для «Норда» и телеграммы, шедшие в Центр, он копировал и передавал резиденту, получая франки наличными, а фунты стерлингов чеками на лондонские банки. Совесть не слишком мучила его и заглохла окончательно в тот час, когда новый патрон выразил ему соболезнование по поводу нападения Германии на Россию и добавил, что отныне раздвоение Ярда приобретает иной, высокогуманный смысл — ведь Россия и Великобритания союзники, не так ли?