Искатель. 1971. Выпуск №4
Шрифт:
— Почему вы так считаете? — спросил я, механически помешивая ложечкой.
— Он говорил, что собирается в провинцию.
— И все-таки вы не уверены, а только полагаете…
Я, наверное, уже хорошо размешал сахар в своей чашке. Теперь я мог ее поставить на поднос и закурить.
— А вы что, всегда верите тому, что вам говорят другие? — спросила Вера, следя за моими неловкими движениями.
Увидев, что я достаю пачку сигарет, хозяйка предупредительно подала мне пепельницу и снова занялась своим чаем. Просто диву даешься: что это за удовольствие — наполнять себя горячей водой?
— Дело
— Детские врачи не дети.
— Согласен. Итак, ваш родственник сказал, что едет в провинцию, но вы в этом не уверены. Можете ли вы объяснить, отчего проистекает ваше недоверие к близкому человеку?
— Вы слишком торопитесь с выводами, — заметила Вера.
— Разве я ошибаюсь?
— Нет…
— Значит?..
— Вы правы. Но вы слишком просто ставите вопросы о самых сложных вещах. Как я могу в двух словах рассказать, откуда взялось это недоверие, которое копилось во мне годами?
— Кто же заставляет вас отвечать двумя словами? Я лично не собираюсь считать количество сказанных вами слов. А именно сегодня у меня совершенно случайно полно времени. Так что расскажите спокойно обо всем, что знаете о вашем родственнике с тех пор, как вы поселились тут, — как он живет, куда и зачем ездит.
При этих словах я снова достал из кармана пачку сигарет и предложил хозяйке. Вера поставила пустую чашку на стол, взяла сигарету и закурила. Потом испытующе взглянула на меня.
— Он попался на какой-то махинации?
— На какой махинации?
— Откуда мне знать? Если вы пришли…
— Если я пришел, значит у меня есть на то причины. А сознательная гражданка должна понимать, что такое выполнение своих гражданских обязанностей. Итак?..
— Не знаю, что именно вас интересует. Я знакома с Таневым три года. Переселилась сюда за год до окончания института. Я слышала, что у меня есть дядя, но в глаза его никогда не видела. Мне и в голову не приходила мысль искать его. Много лет тому назад он поссорился с моей матерью, и его у нас в семье не больно-то жаловали. Он сам нашел меня: у него была свободная комната, и он решил уступить ее мне, просто так, без денег, лишь бы ему не подселили чужих людей. Моя мать живет в Видине на учительскую пенсию и почти совсем мне не помогала, так что я перебивалась на одну стипендию. Предложение Танева показалось мне заманчивым, тогда у меня еще не возникло вопроса, откуда такая забота о бедной родственнице. А впрочем, я быстро раскусила его. Он сам говорил, что любит «молодой мир», а ко мне, ясное дело, приходили подруги. Танев развлекал нас анекдотами, угощал конфетами и коньяком, пока я ему не объяснила, что поселилась здесь не для того, чтобы устраивать ему журфиксы, а чтобы учиться, и если ему не хватает гостей, пусть приглашает их к себе сам. Он, как видно, только этого и ждал, потому что с тех пор и впрямь стал приглашать к себе моих приятельниц…
Я погасил сигарету и после короткой паузы закурил следующую.
— Выходит, он настоящий кавалер… — заметил я.
— Кавалер? А вы его видели?
— Только на фотографии, — признался я.
— Вот когда увидите в натуре, поймете, какой он кавалер. Все
— Мими? — переспросил я. — Это ее фамилия на входных дверях?
Вера утвердительно кивнула.
— Да. Она фармацевт, работает в аптеке. Неплохая девушка… Впрочем, какая она девушка… Ей почти тридцать. Но у нее… — Хозяйка многозначительно повертела пальцем у висков.
— Шарики за ролики?.. — пришел я ей на помощь.
Вера снова кивнула.
— И кроме того, у нее явный талант очаровывать стариков. Что-то вроде библейской Сусанны.
— Простите, — сказал я, — но в библии я слаб. Никак не удается завершить этот курс…
— Сусанна — это та, на которую напали сластолюбивые старцы, когда она купалась. Разве что наша Сусанна не ждет, пока на нее нападут, а сама атакует…
— Ваши рассуждения звучат как обобщение, — сказал я. — Выходит, что старик не единственная жертва…
— Да, — подтвердила Вера. — Есть и второй.
— Ты смотри! Есть и второй?
— Есть. Его зовут Медаров.
— Был, — поправил я. — Звали. О покойниках говорят в прошедшем времени.
Вера посмотрела на меня с удивлением:
— Вы хотите сказать…
— Именно то, что сказал. Рассказывайте дальше.
— Но как это — покойник? — Вера никак не могла свыкнуться с этой мыслью. — Его убили? Или…
— Почему вы допускаете, что его могли убить? — в свою очередь, встрепенулся я.
— Просто спрашиваю…
— Человек никогда не спрашивает просто так, — возразил я. — Что заставляет вас предположить, что Медарова убили?
— Да, собственно, ничего. Люди умирают или естественной смертью, или их убивают. Почему вас удивляет, что я спросила, какой именно смертью умер Медаров?
— Оставьте эти силлогизмы. Они хороши только для учебников формальной логики. Из десяти тысяч людей девять тысяч девятьсот девяносто девять умирают естественной смертью и лишь один — в результате насилия. Почему у вас возникло подозрение, что Медаров именно этот один?
— Тут не подозрение, тут скорее предчувствие, — несколько смущенно ответила Вера.
— А теперь вы ссылаетесь на сферу подсознательных явлений. Все эти научные экскурсы, разумеется, весьма полезны. Но если я сказал вам, что у меня есть много времени, это еще не значит, что мы можем говорить о посторонних вещах до завтрашнего утра. Ну же, товарищ Танева! Мы надеемся на таких, как вы, ждем от вас активной помощи, а не дополнительных осложнений. Оставьте предчувствие и переходите к фактам!
— В тех фактах, что мне известны, нет ничего сенсационного. Просто во время его встреч с Медаровым я почувствовала, что этот человек его боится.
— А чего, по-вашему, он мог бояться?
— Не могу сказать вам этого со всей определенностью.
— Товарищ Танева!.. — начал я.
— Знаю, слышала уже, что я сознательная гражданка и что вы ждете от меня помощи… — несколько раздраженно перебила меня Вера. — Поймите наконец, что я не знаю ничего конкретного.
— Я человек скромный. Удовлетворюсь и неконкретным.