Искатель. 1973. Выпуск №1
Шрифт:
— Здравия желаю, товарищ капитан! — сказал тот.
— Здравствуйте, Шейкин. Что здесь происходит?
— Клепают направляющие для реактивных снарядов. Видите, зашел «худой» в хвост, а ему в пасть гостинец из четырех эрэсов?
— Кто это придумал?
— Вася!.. То бишь лейтенант Тугов, собственными мозгами!
Неводов нашел глазами Тугова, подошел к нему.
— Василий Иванович, вы не забыли о моем предложении? Помните наш разговор?
Тугов помнил. Все помнил. В тот вечер он провожал Татьяну на дежурство. Около землянки СМЕРШа, прощаясь, обнял девушку. От ее волос, щекотавших глаза, пахло ромашкой.
Грезы разрушил голос:
— Отставить! Обоим войти в землянку!
Таня
— Думаете умыкнуть мои кадры, лейтенант? — говорил капитан, когда они уселись друг против друга за столом. — Не возражаю, но потребую кое-какой компенсации… А ведь я вас приметил, еще когда около столовой вы пытались всучить Татьяне букет ромашек. Припоминаете?..
Неводов долго расспрашивал Тугова о его работе в Московском уголовном розыске и наконец сказал:
— Вот никелевая монета, чеканенная в Берлине. На аверсе что? Читайте.
— Тысяча восемьсот девяносто восьмой год. Одна копейка.
— А теперь смотрите реверс, — Неводов повернул монету. На обратной стороне раскинул крылья прусский орел. — Ее как эталон никелевой монеты предлагали России… Для нас, нумизматов, двуличная монета ценна, и подобные ей люди, между прочим «отлитые» не так уж далеко от того же монетного двора, представляют еще больший интерес. Так как, Василий Иванович? А то давайте к нам в контрразведку. С кадровыми органами я согласую.
Тугов молчал.
— Что в распоряжении шпиона на земле? — продолжал Неводов. — Их средства передвижения: ноги, автомобиль, поезд, редко пассажирский самолет. И всегда вокруг него наши советские люди. Ошибся чекист, другие могут помочь исправить ошибку. А в авиации шпион имеет крылья, в полете часто один. Понимаешь? Тут ошибки должны быть исключены. Надо обнаруживать врага на земле, обезвредить.
— В УРе я был оперативным работником, — сказал тогда Тугов. — Оперативным! Выявляли другие.
— Подумайте, Василий Иванович. Хорошо подумайте. Вы имеете опыт работы…
С тем и расстались в тот вечер.
Подплыло облако пыли от взлетевшего штурмовика. Ревущая машина, подняв нос, карабкалась в небо. Подполковник Лавров повез очередного летчика на пилотаж.
— Ну как, Тугов, решил? — Неводов снял фуражку, вытер платком вспотевшую лысину.
— Я ведь боевой пилот, товарищ капитан. Разве нельзя обойтись без меня? — скучно сказал Тугов.
— Ну, ну… Летай! — капитан помахал рукой шоферу бензозаправщика, едущему в сторону городка…
В землянке он увидел прильнувшую к рации Татьяну. Она предостерегающе подняла палец. На радиостанции светился подконтрольный диапазон, в такт принимаемым знакам дергалась стрелка прибора настройки.
Неводов схватился за телефон.
— Двадцать шестой… Я восьмой! Что у вас?
— Есть пеленг!
— Сотый… Я восьмой! Доложите!
— Восьмой, вас срочно вызывает первый-зет. Включаю! — сказали с коммутатора. Неводов откликнулся на голос начальника контрразведки воздушной армии полковника Кронова.
— Неводов, немедленно блокируй лес северо-восточнее хозяйства Смирнова! Точка схождения пеленгов там, в десяти километрах от вашего аэродрома. Роте охраны и командиру БАО [2] отданы распоряжения. Действуй, капитан, действуй!
БАГРОВОЕ СИТО
Полк подняли по тревоге.
Уже рассвело, а Евгений Шейкин, выключив мотор, не покидал теплой кабины, посматривал через запотевшее стекло на молоденьких оружейниц, проверяющих подвеску бомб и реактивных снарядов. К самолету шел Тугов. Шейкин откинул колпак кабины, перекинул ноги через бортик и молодцевато спрыгнул в
2
БАО — батальон аэродромного обслуживания.
— Мог бы и поаккуратнее!
— Окропил тебя живой водичкой перед боем!
— Знаешь, Женя, мне торпеду под брюхо подвесили. Что с ней делать?
— Расскажут. Пошли рысцой, а то и так последние… Вот тут рай! — выкрикнул Шейкин, вбегая под натянутый на колья брезент.
Задачу на штурмовку понтонной переправы ставил подполковник Лавров. Водя указкой по большой схеме, разъяснял:
— Пойдет девятка. Командир третьей эскадрильи не раз лазил в такую погоду, ему и карты в руки. Ориентировка сложная, поэтому сначала с курсом 240 градусов выйдете на железную дорогу Белгород — Курск в районе станции Солнцево. Рядом Сейм. Разворачиваетесь и летите по реке к городу. Как только подойдете к острову Зеленый — видите, какая у него своеобразная конфигурация? — засекайте время. Через восемь минут готовность. Через десять под вами будет переправа, обозначенная ракетами. Уничтожить! Немцы двигают по ней крупные силы в район Беседино — Становое. — Подполковник выглядел нездоровым, шрамик на загорелой щеке посинел, но движения были энергичны, голос, как всегда, ровен и сух. — Два штурмовика несут торпеды. Ничего сложного. Сбрасывайте, не долетая двести-триста метров до мостов. Заглубление торпед соответствует усадке притопленных понтонов… Вопросы есть?
…Дождь утих, но небо висело серыми лоскутами над самой землей. Самолеты шли низко, задевая «горбами» облака. Самым последним летел Шейкин. Он видел под штурмовиком Тугова веретенообразное тело торпеды, она висела, чуть наклонив овальный нос. Шейкин немного поотстал, посмотрел вниз — земля, как стремнина, смешавшая в своем потоке овраги, дороги, поля, перелески, неслась под крылья. В левом боковом стекле козырька кабины темным изгибом плеснулся Сейм, чуть дальше — лесополоса железной дороги. По конфигурации берегов стало понятно, что эскадрилья выскочила на реку где-то севернее Солнцева и довольно далеко от него. Передние машины легли в разворот, взяли курс на остров Зеленый.
И тут в пустоту эфира вдруг ворвался голос:
— Ахтунг! Нойн!
Под самолетами матовой лентой изгибался Сейм, обмахренный с юга черным мокрым лесом. Промелькнуло два рыжих островка. Самолеты перестроились. Девять штурмовиков, вытянувшись по реке, подходили к острову Зеленый.
Для Шейкина он появился неожиданно: из дымки выскочили желтый конус плеса и круглая, как пятак, лесная заросль. Палец ткнулся в кнопку аэрочасов — через десять минут появится цель.
Время чувствовалось телом, будто кто-то взял тебя за голову и тянет как резину. Даже лоб коснулся прицела. Шейкин с усилием откинулся в кресле, но до рези в глазах продолжал смотреть вперед. Он видел пять самолетов и угадывал положение трех самых первых. И там, где они были, небо прочертил огонь, Ракеты! Разведчики обозначили переправу! Слава пехоте! Ракеты!.. Но их очень много! Что за чертовщина? И, будто отвечая на его вопрос, Сейм выкинул откуда-то из глубины огромный белый султан, и в пенной верхушке мелькнул оторванный хвост штурмовика. На высоком правом берегу и в лесу на левом раскаленными горошинами рассыпались огоньки. От них тянулись короткие рыжие стрелки. Они мелькали вокруг Шейкина, выходили из рваных отверстий на крыльях. Воздух порозовел. Низкое небо стало багровым и, слившись с берегом, образовало туннель с зыбкими желто-красными стенами. Туннель перегораживало сито из сотен разноцветных, перекрещенных трасс. Винтами и крыльями его рвали штурмовики.